Отравленные реки, зловонный смог, смертельно больные люди — таковы результаты быстрой индустриализации. Репортаж из провинции Хэнань показывает насколько опасно в Китае освещать экологические проблемы.
Ли Сюэчжун считает умерших. Он загибает пальцы на руках и называет имена. Семь человек. Все —жертвы рака. Все умерли в один год. Все жили в Чжаочжуане— затерянной деревушке на востоке Центрального Китая.
Ли —один из тех врачей, которого, как и многих, отправили работать в глубинку после двухгодичных медицинских курсов. Сегодня ему 67 лет. В 1960-е годы, когда он приехал в деревню Чжаочжуан, про рак здесь никто не слышал. Но потом началась величайшая промышленная революция в истории человечества, экономика страны росла на десять процентов каждый год. На берегах местной речушки Саньли, из которой жители деревни издавна берут питьевую воду, росли и росли заводы и фабрики.
Над головой Ли висит портрет Мао Цзэдуна. С самого начала новые заводы сбрасывали в реку неочищенные стоки. «Первый случай рака был зафиксирован у нас в Чжаочжуане в 1980 году. Потом все пошло по нарастающей», — говорит он, показывая рукой в сторону, где на берегу реки виднеются могильные камни.
В соседней деревне за последние полтора года от рака умерли 25 из боо жителей, самому молодому было 17 лет. «Виной всему загрязненная вода»,—уверен Ли.
В провинцию Хэнань я приехал накануне встречи с доктором Ли. И по большому счету, его рассказы не должны никого особо удивлять. Половина китайских рек настолько загрязнена, что вода в них непригодна ни для какого использования. Несмотря на это, по данным правительства, 300 миллионов китайцев пьют воду, вредную для здоровья. По сведениям Организации экономического сотрудничества и развития, в 2007 году в Китае от дизентерии умерли 61 000 человек. Через загрязненную воду распространяются бактерии холеры и тифа, вирус гепатита А и глисты — возбудители бильгарциоза.
А воздух? Здесь дела обстоят не лучше. Из 20 городов мира с самым высоким уровнем загрязнения мелкодисперсионной пылью 12 находятся в Китае; из 30 городов с самым высоким содержанием в воздухе двуокиси серы 13 — здесь же. По заключению Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), каждый год из-за загрязнения атмосферы умирают 2,4 миллиона китайцев.
Одновременно растут опасения по поводу глобальных последствий китайского экономического бума. В 2006 году Китай вышел на первое место в мире по объему выбросов парниковых газов, обогнав США. Сегодня в КНР сжигается больше угля, чем в семи основных углепотребляюгцих странах, вместе взятых.
С такой же скоростью растет потребление древесины. По данным «Гринпис», половина всей вырубаемой тропической древесины отправляется в Китай. Растущее благосостояние граждан позволяет китайцам тратить все больше денег на потребление флоры и фауны по всему миру —от акульих плавников до костей тигров. Поэтому Китай считается основым виновником сокращения биологического разнообразия на Земле.
Я сам 15 лет назад был невольным свидетелем разрушения экологии в Китае, когда преподавал английский язык на западе страны. Сидя с книгой на балконе, я нередко смахивал со страниц серые крупинки — частички золы, принесенные ветром.
Затем я стал журналистом и занимался расследованием катастрофы, случившейся в 2005 году на химическом заводе в северо-восточной части страны. В результате взрыва тонны канцерогенного бензола попали в реку Сунгари — приток Амура, впадающего в Охотское море. Больше недели местные власти пытались скрыть этот инцидент, а затем просто отключили от водоснабжения четырехмиллионный город Харбин.
Как и большинство китайцев, я приспосабливался к меняющейся ситуации. Плавал только в бассейнах с хлорированной водой, не ел рыбу. Не садился на велосипед, когда небо над Пекином окрашивалось в багровые тона, — это верный признак того, что воздух насыщен сажей.
и все же я был не готов к тому, что ожидало меня на берегах рек Саньли и Бали, в регионе, где живут 150 миллионов человек. Вместе с фотографом (который скрывается под псевдонимом, опасаясь репрессий) мы выезжаем на такси из Чжэнчжоу — административного центра провинции Хэнань. Наш путь лежит на юг — в Вуян, равнинный город с населением 8о ооо человек. Внешне он ничем не отличается от сотен других китайских городков: в центре — запыленные приземистые здания, по периметру— заводские трубы и фабричные цеха. Экскурсию по Буяну мы начинаем с осмотра ручья, который местные жители называют «сточной канавой». Зловонный поток красной воды несется между фабрикой по производству соды и пшеничными полями. От едких испарений першит в горле.
Фотограф несколько месяцев проводил здесь «разведку». Он говорит, что отравленный ручей берет начало на территории целлюлозно-бумажного комбината под названием «Серебряный голубь». Предприятие, построенное в 2003 году, производит 150 ооо тонн бумаги в год и, по рассказам местных жителей, сбрасывает стоки прямо в ручей. Руководство фабрики, несмотря на многократные просьбы, отказывается от интервью.
Ручей впадает в реку Саньли. Выше по течению она вьется среди песчаных отмелей, поросших кустарником и высокими тонкими тополями. На ее берегах кормятся птицы, над водой порхают стрекозы, по речной глади скользят водомерки. Но потом Саньли превращается в заболоченную заводь, покрытую пятнами мазута и белой пузырящейся пеной.
Доказать прямую связь онкологических заболеваний с употреблением отравленной речной воды сложно. Рак может возникнуть по многим причинам. Однако в масштабах страны зависимость между загрязнением окружающей среды и уровнем заболеваемости очевидна. Так, с 1970-х годов число жертв этого недуга выросло на 83 процента. Рак стал главной причиной смертности в стране. В 2005 году более 20 процентов китайцев умерли от него. В 2007 году при поддержке Всемирного банка было проведено исследование, которое выявило: риск умереть от рака печени и рака желудка в китайских деревнях соответственно втрое и вдвое выше среднемирового. В научной работе, посвященной «раковым деревням», исследователь Ли Лиу из университета Миссури пишет, что за последние десятилетия в Китае возникло столько эпицентров рака, сколько нет нигде в мире. По оценке ВОЗ, 11 процентов раковых заболеваний желудочно-кишечного тракта вызваны употреблением химически отравленной воды.
На следующий день в Вуяне фотограф ведет меня по полям, окутанным утренним туманом, к другому ЦБК. Мы подходим к отверстию в фабричной стене, через которое отходы сбрасываются в речушку Бали. Несколько месяцев назад он был здесь и сфотографировал сточные воды, черные, как чернила. Фотографии он выложил в интернет, начался скандал. Ссылки на его фотоснимки были размещены на сотнях сайтов. Один из возмущенных китайцев написал: «Наше правительство некомпетентно».
В октябре 2009 года в ответ на эти протесты Пекин направил в Вуян следователей. По их требованию ЦБК сократил объем производства. Теперь фотограф опасается, что владельцы фабрики могут нам отомстить, если засекут на своей территории. К счастью, мы остаемся незамеченными.
Конфуций и сейчас живее всех живых. Философское учение, созданное им в шестом веке до нашей эры, по сей день определяет характер политической системы в Китае. Конфуцианство используют и для оправдания нещадной эксплуатации природы, хотя сам философ высказывал, скорее, противоположные идеи.
В Китае уже давным-давно начали поворачивать реки вспять, выкорчевывать леса и истреблять животных. Одной из жертв такой хищнической охоты стали слоны, которые когда-то водились здесь повсеместно. Их травили, чтобы отпугнуть от рисовых полей, убивали ради слоновой кости, отлавливали для жертвоприношений и употребляли в пищу. Один китайский автор пятого века писал, что слоновий хобот по вкусу напоминает пятачок поросенка. Последние дикие слоны сохранились в Китае только в крошечных заповедных зонах на границе с Мьянмой (Бирмой).
В 1949 году к власти в Китае пришли коммунисты, которые довели идею покорения природы до крайности. Под руководством «великого кормчего» Мао Цзэдуна и его преемника Дэн Сяопина китайцы возвели тысячи дамб, вырубили несметное множество лесов, осушили гигантские заболоченные территории, распахали склоны десятков тысяч холмов. Чего стоит хотя бы общенациональная кампания по поголовному истреблению воробьев, начавшаяся в 1958 году, когда Мао объявил этих птиц главными расхитителями зерна с полей. Это безумие прекратилось только после того, как стало ясно: чем меньше воробьев, тем больше на полях насекомых-вредителей, уничтожающих урожай.
Спору нет: все страны мира варварски относились к природе. Вот только в демократических государствах грабительское отношение к природе было остановлено с помощью диктатуры закона, свободы собраний, свободных выборов и свободной прессы. В Китае же авторитарному режиму и сегодня противостоят беспомощные группки энтузиастов. И хотя таких групп становится больше, из-за своего полулегального статуса они остаются малочисленными. Полиция пресекает акции протеста, суды зачастую занимают сторону предпринимателей или чиновников, которые сами же назначают судей и платят им жалованье.
Большинство фабрик, загрязняющих реку Саньли, находится в городе Ву-ян. Мы направляемся в местную торговую палату. Фотограф советует мне не представляться там журналистом. Поэтому я говорю при входе, что мне нужно навести кое-какие справки по просьбе одного друга из Пекина, который хочет открыть здесь завод.
Нас приглашают в конференц-зал и угощают зеленым чаем. Человек в рубашке с коротким рукавом и шортах протягивает буклет на английском языке — «Руководство по инвестициям в городе Вуян». На обложке на фоне отретушированной фотографии города под голубыми небесами перечислены семь причин, по которым следует инвестировать в местную экономику. Во-первых, Вуян — это «лучший вариант для инвестиций в химическую промышленность»; во-вторых — центр «самого безопасного и чистого округа» страны. За чаем сразу шесть сотрудников торговой палаты расписывают нам остальные инвестиционные преимущества Буяна: здесь дешевая рабочая сила— «квалифицированного работника» можно нанять всего за 75 долларов в месяц, а еще — дешевая электроэнергия, дешевая земля и дешевые водные ресурсы. К тому же, если мой друг откроет тут предприятие, то на первые семь лет ему предоставят 50-процентные налоговые льготы.
Перед отъездом из Буяна я еще раз наведываюсь в лощину на берегу Саньли. Она находится за городской водоочистной станцией, выше того места, где в реку впадает красная вода из «сточной канавы». Все-таки в Китае еще остались прекрасные уголки нетронутой природы — первозданные горы, густые леса, чистые реки. Наверное, где-то за городом, выше по течению реки, еще можно встретить такую идиллию. Вот ловит рыбу цапля, порхают стрекозы, свежий ветерок напоен ароматом земли и цветов.
Несколько минут я сижу на берегу, слушая щебетание птиц и шелест тополей на ветру, а потом ухожу, стараясь не смотреть на то, что творится ниже по течению.
ПОВОРОТ КИТАЙСКИХ РЕК.
В Китае от нехватки воды страдают более 300 миллионов человек, живущих в бассейне реки Хуанхэ. Протоки этой реки мелеют. Массовый водозабор из подземных источников привел к тому, что за период с 1975 по 2005 год уровень грунтовых вод в Пекине понизился на 25 метров. Из-за иссушения земель на севере Китая каждый год превращается в пустыню территория в 3400 квадратных километров. Тем временем юг страны страдает от наводнений.
Чтобы решить эти проблемы, в Китае решили проложить три канала, по которым с юга на север страны будет поступать по 40—50 миллиардов кубометров воды в год. Строительство началось в 2002 году. Создание этой самой крупной в мире гидротранспортной системы обойдется в 60 миллиардов долларов и займет 50 лет.
Скептики опасаются, что с водой из южных рек на север страны могут попасть не только ядовитые отходы, но и чужеродные биологические виды, что изменит сложившиеся экосистемы. А из-за нарушения естественной гидродинамики на дне рек будет накапливаться больше отложений. Из-за этого возрастет риск паводков.
Проект вызывает сомнения и у экономистов. Сегодня предприятия на севере Китая платят за кубометр воды меньше 0,6 юаня. За воду с юга им придется платить в пять раз больше. Между тем в промышленном городе Тяньцзинь, который станет одним из главных потребителей воды из центрального канала, уже построена первая в стране станция по опреснению морской воды, которая в итоге обходится дешевле.
В сельском хозяйстве тоже можно экономить воду. В частности, вместо прокладки каналов эксперты предлагают улучшать технологии ирригации и выращивать культуры, требующие меньше воды.
ОПАСНЫЙ СОСЕД.
Китай — одна из самых экологически «грязных» стран мира. Сотни заводов и фабрик вредят экологии не только самого Китая, но и соседних стран, в том числе и России. По данным Приморского краевого гидрометцентра, одна только провинция Хэйлунцзян, граничащая с Амурской областью, Приморьем и Хабаровским краем, сбрасывает в Амур более 11 миллиардов кубометров неочищенных стоков в год.
В 2005 году на одном из химических предприятий Китая произошел взрыв, после которого в воды реки Сунгари, впадающей в Амур, вылилось около 100 тонн токсичных отходов — бензола и нитробензола. Через несколько дней ядовитое бензольное пятно пересекло границу и оказалось в Хабаровском крае. Экологи тогда предупредили, что Сунгари и Амур еще долго будут оставаться непригодными для рыболовства. Содержание токсичных веществ в организме рыб заметно снизилось только к 2009 году.
В июле 2010 года Сунгари и Амур вновь оказались на грани экологической катастрофы. Паводок в провинции Цзилинь смыл в реку более 7 ООО бочек с ядохимикатами, и в воду попали соляная кислота, аммиак, оксиды и гидроксиды метила.
Из-за отбора воды мелеет Иртыш, верховье которого находится на территории Китая. В ближайшие годы может обмелеть и река Аргунь — из-за строительства в Китае водоотводного канала для переброски ее стока в озеро Далай.
Китай и Россия много лет обсуждают совместные планы по защите экологии, но большая их часть пока остается на бумаге.
По материалам журнала «ГЕО»