Меню Рубрики

Одни в лесу. Почему горят леса и кто в этом виноват?

ПРОШЛОГОДНИЕ ЛЕСНЫЕ ПОЖАРЫ БЫЛИ ПРЯМЫМ СЛЕДСТВИЕМ ТИПИЧНОЙ РОССИЙСКОЙ ПРОБЛЕМЫ-БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ. «ЕЩЕ НИКОГДА МЫ НЕ БЫЛИ ТАК БЕСПЕЧНЫ И ТАК ПЛОХО ПОДГОТОВЛЕНЫ К ПОЖАРАМ», -ГОВОРИТ РЯЗАНСКИЙ ЛЕСНИК С 30-ЛЕТНИМ СТАЖЕМ. ЧТО ЖДЕТ НАШИ ЛЕСА ЭТИМ ЛЕТОМ?

Огонь не пощадил даже кладбище, деревня Криуши сгорела полностью. «Я когда узнал об этом, у меня глаза на лоб полезли! Раньше
это был передовой лесхоз по пожарной безопасности!» — восклицает 58-летний Владимир Шири-ня, профессиональный лесовод, похожий на былинного богатыря: черноволосый бородач огромного роста, с низким голосом, большущими ладонями и неторопливой твердой походкой.
Выпускник воронежского лесотехнического института, он в 1970-х годах работал лесничим в Криушин-ском лесхозе, а потом переехал в
поселок Брыкин Бор на территории Окского заповедника, где и живет уже почти 30 лет. Лишь два года назад он уволился с должности
начальника лесной охраны заповедника. В прошлом году огонь уничтожил почти треть территории заповедника, расположенного в Рязанско области.

Про жизнь в сгоревших Криушах Владимир Шириня вспоминает с теплотой: «Там интересно было. У меня в лесничестве имелся свой питомник по выращиванию посадочного материала — на весь лесхоз выращивал». До сих пор Владимир Шириня активно участвует в жизни заповедникаи соседних лесничеств: ездит на совещания и семинары по вопросам лесного хозяйства, консультирует бывших коллег, работает с волонтерами, а одно время даже читал лекции студентам рязанского сельскохозяйственного института. Слишком уж глубоко лес пустил корни в его душу.

Рязанские леса —это безбрежное море сосен, которые горят как спички. Пожар может начаться даже от искры из выхлопной трубы трактора,проехавшего по опушке. Именно пожары— главная опасность для этих лесов, которые горят практически каждый год.

Окский заповедник неоднократно страдал от сильных пожаров: в 1936, 1972, 2006 и 2007 годах. Но прошлогодняя катастрофа стоит
особняком. Не только потому, что, по оценке Владимира Ширини, выгорели рекордные три миллиона кубометров заповедного леса, но и
потому, что никогда раньше люди не были столь беспечны и не-подготовлены к противостоянию огню.

Дом Владимира Ширини стоит прямо в лесу, как и весь поселок Брыкин Бор. Поэтому лесной пожар здесь — это реальная угроза. Когда
прошлым летом полыхал заповедник, жена Владимира Ольга была не на шутку напугана — каждую секунду мог наступить момент, когда бы пришлось бросить дом и бежать, захватив с собой только паспорта и старые фотографии.

Страшно было? «Да не то слово!» — признается Ольга и показывает фотографии, сделанные во время пожара с мотодельтаплана. На снимках лес разрезает ярко-оранжевая змейка огня. Справа от нее небо и корабельные сосны, слева клубы серого дыма.

«Любой наш пожар первыми обнаруживаем не мы, а директор соседнего лесхоза», — Владимир Шириня ставит на стол гигантскую чайную
чашку. Ни по его тону, ни по выражению лица нельзя понять, шутит он или нет. Однако доля шуток в его словах довольно мала: положение «свободного художника» позволяет ему рассуждать вслух без оглядки на начальство. «Официальные люди не всегда могут все рассказать», — внезапно роняет он.

Директору соседнего лесхоза действительно лучше реагировать как можно быстрее: пожар с соседской территории может в два счета
перекинуться к нему. Для слежения за возгораниями в лесу построены вышки, поднимающиеся над деревьями. Когда Владимир Шириня
работал в Криушах, их вышки одними из первых в стране были оборудованы видеокамерами. «Раньше мы обсуждали, что еще можно сделать для профилактики пожаров. Вроде уже все есть, но, может, надо что-то доделать? А сегодня сидим и думаем, где взять денег на солярку для трактора», — горько усмехается он.

В администрации Окского заповедника хранится толстый рукописный журнал. На титульной странице каллиграфическим почерком выведено: «Книга учета лесных пожаров с 1949 года». Внутри аккуратно заполненные графы: когда начался пожар, кто его обнаружил, как тушили…
Раньше этот учет имел смысл: он помогал составить полную картину чрезвычайного происшествия и найти в цепочке событий самое слабое звено. Теперь запись этой информации продолжается по инерции. Потому что непонятно, кто за что отвечает в лесах России.

«В советское время, если где-то загорелось, я должен был в течение двух часов позвонить в Москву. Даже по выходным дежурный
принимал информацию и спрашивал, что надо для тушения. Три года назад, когда в заповеднике загорелся лес, я позвонил в министерство природных ресурсов. Они меня выслушали и спросили: «А мы-то тут при чем?» — рассказывает Шириня о метаморфозах лесного хозяйства России, неспешно шагая по поселковой дороге вдоль низеньких домов и шумящих сосен.

Владимир Шириня проработал лесничим всю свою жизнь, твердо зная: за все, что происходит во вверенном ему лесу, отвечает он лично.
Пожары лесники тушили сами: решали, что делать и кого звать на помощь. Теперь же по закону обязанность бороться с огнем возложена даже не на МЧС, а «на субъект Российской Федерации», то есть на региональные власти.

Поэтому в прошлом году пожар в заповеднике обнаружили, когда огонь уже бушевал на пяти гектарах. В первый день ничего потушить не смогли: сломался их единственный трактор. На следующий день полыхали уже 300 гектаров леса. Специалисты, приехавшие на тушение пожара, были едины во мнении: пожар можно остановить только с помощью встречного огня, ради которого придется пожертвовать территорией в тысячу гектаров. Однако приехавшие к тому времени сотрудники МЧС были категорически против. «В итоге выгорело 30 ооО  гектаров леса», — вспоминает Владимир.

Спасать лес от огня приезжали и добровольцы— «веселые люди с грустными глазами», как описывает их лесничий. Волонтеры рубили
просеки и разбирали завалы, чтобы в случае новой беды остановить огонь. Несмотря на то что они оставались в Брыкином Бору почти до
Нового года, работы для них даже сейчас осталось еще очень много.

Мы идем в сторону загона, где кормят зубров — гордость Окского заповедника. Внезапно Владимир Шириня останавливается и показывает на отверстия в земле: «Видите канавку? На самом деле это противопожарная опашка. Она должна быть шириной четыре метра. Но здесь все заросло, много лет не рубится, трактор на ладан дышит». Чтобы восстановить просеку, ее надо прорубать и расчищать от сваленных деревьев. Этим в ближайшие месяцы будут заниматься добровольцы. Бесплатно.

К движению волонтеров по спасению лесов России Владимир Шириня относится скептически. Хотя и вызвался в прошлом году объяснять
городским ребятам, что к чему в лесном хозяйстве. Летом, гуляя с внуком по поселку, он наткнулся на добровольцев, пытавшихся рубить
деревья. «Эти дети махали топорами так, что чуть без ног не остались. Это ведь только кажется, что дерево свалить — ерунда»,—
рассказывает лесник. Он предложил им помощь: объяснил, с какой стороны обрубать ветки у дерева, как правильно держать пилу и топор.

Но на следующий день вместо одних добровольцев появились другие, и лесничему пришлось начинать все сначала. Так и прошли лето и
осень. Этой весной Владимир Шириня согласился специально принять группу добровольцев.

У добровольческого движения, стихийно возникшего во время прошлогодних пожаров, есть и чисто российская специфика. За границей
волонтеры приезжают в лагеря на две-три недели как минимум, а российские добровольцы — это «волонтеры выходного дня». «Если бы они приехали на пару недель, можно было бы забраться с ними в глубь леса, мосты восстановить», — мечтательно размышляет Шириня.

Многие добровольцы едут 300 километров в Брыкин Бор автостопом из Москвы — тобы на следующий день вернуться обратно и успеть на работу.

На улицах Брыкина Бора безлюдно и тихо, жители поселка на работе: в администрации заповедника, в загоне у зубров или в птичьих
вольерах —в единственном в России питомнике редких видов журавлей. Он был создан в 1979 году в рамках советско-американской
программы по выведению редкого вида белого журавля — стерха.

Чтобы в будущем спасти лес от пожаров, анализировать ошибки прошлого, а не думать о деньгах, надо действовать, считает Владимир
Шириня: «Хватит уже говорить о том, сколько денег вложено в охрану лесов. Скажите лучше, что вы конкретно сделали: сколько
километров противопожарной опашки проложено? Сидят ли люди на вышках? Есть ли техника? Есть ли подъезды к пожарным водоемам?»
Сегодня все это звучит как риторические вопросы.

На первом этаже здания администрации Окского заповедника сидит дежурная. Ее задача— принимать позывные дозорных с лесных вышек и записывать поступающую информацию. Каждые полчаса — перекличка, результаты которой заносятся в «Журнал приема сообщений». На странице, густо исписанной круглым убористым почерком, в глаза бросается одно сообщение: «16.30. Я его слышу, он меня нет…»

Кажется, эта фраза как нельзя лучше характеризует нынешние взаимоотношения лесничих и государства.

Юлия Земцова

Источник: Журнал «Geo» (июль, 2011)

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *