СОВЕТСКАЯ КОКСОВАЯ ПЕЧЬ.
Лауреат Сталинской премии академик Николай Прокофьевич Чижевский заслуженно пользуется мировой известностью. Его работы по изучению и усовершенствованию сложных процессов выплавки металлов из руд внесли много нового в науку и сыграли большую роль в развитии советской металлургии.
Особенно много академик Н. П. Чижевский занимался и занимается вопросами производства кокса — топ- г-лива металлургических заводов. Он..г-разработал способы получения кокса из малоценных сортов ископаемых углей, которые прежде считались непригодными для коксования, открыл пути использования для выработки кокса отходов доменных печей и много потрудился над улучшением качества советского угля.
Одна из последних работ академика Н. П. Чижевского, выполненных им в Институте горючих ископаемых Академии Наук СССР,— создание новой коксовой печи — явилась выдающимся достижением советской науки и техники. В статье, написанной для журнала «Знание — сила», Н. П. Чижевский рассказывает нашим читателям о значении кокса для металлургической промышленности, о новых, примененных им методах конструирования коксовых печей и о достигнутых в этой области результатах.
ОСНОВА ТЕХНИКИ
ЛДНИМ из крупнейших завоеваний человеческого общества в древние времена было открытие способов я металла.
Это открытие — следующее шаг развития общества. «Вместо каменных орудий,— говорит Иосиф Виссарионович Сталин, — теперь люди имели в своем распоряжении металлические орудия, вместо нищенского и примитивного охотничьего хозяйства, не знавшего ни скотоводства, ни земледелия, появились скотоводство, земледелие, ремесла»… Отныне дальнейшее развитие человечества было тесно развитием и совершенствованием металлических орудий, с улучшением и расширением их производства, с увеличением добычи металлов. Металл сделался основой
Но металлы в готовом виде — так называемые «самородные» металлы — в природе встречаются редко и далеко не все. Наиболее важный металл железо в природе находится почти исключительно в виде руд—веществ, в которых железо химически связано с другими элементами, например с кислородом (всем известная ржавчина — одно из соединений железа с кислородом). Чтобы добыть железо из руды, необходимо освободить его от нежелательных спутников. Для этого надо подвергнуть руду такой химической обработке, при которой силы сцепления между железом и его спутниками ослабнут и железо восстановится Способ восстановления железа был найден еще в незапамятные времена. Прошло уже много тысячелетий с тех пор, как люди научились выплавлять железо из руд с помощью древесного угля. Но только сравнительно недавно узнали, что роль угля в этом процессе гораздо важнее, чем роль простого топлива.
Оказалось, что уголь, сгорая, не только обеспечивает высокую температуру плавки, необходимую для получения металла в жидком состоянии. Химический элемент углерод, входящий в состав угля, активно участвует в процессе восстановления железа. Углерод отрывает от железа связанный с ним кислород. При этом частично углерод сам сплавляется с железом, образуя то, что в технике называют чугуном.
ДО XVIII века железо выплавляли из руд на древесном угле. Развитие металлургии зависело от наличия в стране лесных массивов. Лесные богатства России обеспечивали ей первое место в мире по выплавке чугуна, и к концу XVIII века Россия давала одну треть всей мировой выработки чугуна. Второе место занимала Англия.
С общим ростом промышленности ускорилось и . развитие черной металлургии. Резко повысился расход древесного угля. Все больше и больше леса приходилось сжигать ежегодно для его получения. Во многих районах Англии были сожжены все леса. Возникала неотложная задача чем-то заменить древесный уголь.
В 1620 году в Англии впервые для плавки руды было использовано ископаемое топливо — каменный уголь. Однако эта попытка дала печальные результаты. В доменную печь засыпали железную руду и каменный уголь, раздували печь, плавили руду, и… чугуна не получалось.
Сказалась разница в свойствах древесного и каменного угля. Древесный уголь — почти чистый углерод с очень малым содержанием золы. Вредные примеси в древесном угле отсутствуют, и железная руда, плавясь с ним, дает чугун высокого качества.
Каменный же уголь содержит углерода гораздо меньше. В некоторых сортах каменного угля на долю углерода приходится не более трех четвертей от общего веса угля. Остальную часть составляют другие химические элементы, главным образом кислород, водород, азот и значительное количество золы. Каменный уголь только в редких случаях может служить доменным топливом. Обычные же сорта углей при плавке вспучиваются, размягчаются, плавятся и измельчаются, забивая проходы для газов и приводя к неполадкам в работе печи. Поэтому-то доменщикам и пришлось столкнуться с рядом трудностей при замене древесного угля каменным.
Что же делать? Вернуться вновь к истреблению лесов? Но их надолго нехватит. У металлургов оставался один путь: облагородить каменный уголь.
Металлурги пошли по пути изысканий в этой области, и в 1735 году была успешно осуществлена первая промышленная выплавка чугуна на новом, полученном из каменного угля материале — коксе. Топливная проблема черной металлургии была разрешена. Применение кокса ликвидировало зависимость производства чугуна от запасов леса и обеспечило гигантский рост черной металлургии, основы всей современной промышленности.
Однако производство кокса на первых порах оставляло желать много лучшего.
«КОКСОВЫЙ ПИРОГ»
Lf ОКС — это обогащенный углеродом каменный уголь, уголь, из которого почти полностью удалены все остальные, кроме углерода, химические элементы. Но удалить их, оказывается, не так-то легко. Кислород, водород, азот в угле не просто смешаны с углеродом. Они прочно связаны с ним химически, так же как связаны водород с кислородом в воде, углерод с водородом и кислородом в сахаре и т. д. И для того, чтобы разрушить эти прочные связи и получить чистый углерод, каменный уголь необходимо подвергнуть действию высокой температуры.
Эта задача, по существу, не была новой. Ведь и выжигание древесного угля из дерева преследует те же цели. Угольщики добивались этого, складывая древесину штабелем, поджигая и засыпая штабель землей, чтобы горение происходило при самом незначительном притоке воздуха и чтобы не сгорело много угля. Под влиянием высокой температуры вещество древесины разлагалось. Большая часть ненужных для выплавки чугуна веществ улетучивалась, и оставался почти чистый углерод — древесный уголь. Точно так же поступали вначале и с каменным углем для получения кокса. Уголь в количестве от 2 до 4 тонн складывали в круглую кучу, в центре которой из камней выводили трубу для отвода продуктов горения. Поверхность кучи покрывали слоем земли, и уголь поджигали. В атмосфере едкого дыма рабочий, следивший одновременно за несколькими кучами, должен был все время поддерживать в них горение, не допуская сплошного огня или затухания, заделывать трещины на поверхности кучи и регулировать доступ воздуха в соответствии с направлением ветра. Через 4-5 дней процесс заканчивался. Из тонны угля получали едва полтонны так называемого «кучного» кокса.
Таким варварским, первобытным способом коксования пользовались очень долго. Прошло около ста лет, прежде чем выжиг кокса в кучах уступил место коксованию в закрытых печах. Постепенное усовершенствование техники коксования, настойчиво диктовавшееся запросами черной металлургии, привело к созданию сложных коксовых печей с приспособлениями для регулировки температуры коксования и механизацией трудоемых процессов загрузки и выгрузки. В результате выход кокса достиг примерно 800 килограммов из тонны загружаемого в печь угля. Одна коксовая печь за трое суток дает около 1000 тонн кокса.
Современная коксовая печь —это целая система камер из огнеупорного материала. Есть печи, имеющие до 70 и даже до 120 камер. В простенках между камерами идут соединяющиеся между собою вертикальные обогревательные каналы. В каждую камеру транспортер загружает до 16-18 тонн предварительно размельченного в специальных дробилках угля. После этого камера плотно закрывается и начинается обогрев движущейся по каналам струей раскаленного газа.
Постепенно температура в камерах доходит до 100—1100 градусов. При такой высокой температуре с углем начинают происходить сложные превращения. Он плавится, или, как говорят, «спекается». Из плавящегося жидкого угля бурно выделяются газы, пронизывая всю массу жидкости пузырьками. Это удаляются из разлагающегося угля как раз те вещества, присутствие которых делает каменный уголь непригодным для выплавки чугуна. Такое «кипение» угля (слово «кокс» в переводе с английского и означает «вареный») продолжается от 13-14 до 20 часов. Чем выше температура в камере и чем уже камера, тем быстрее идет коксование. Недаром коксовые печи, работающие при очень высоких температурах, называют «быстроходными».
Когда процесс закончен и так называемый «коксовый пирог» поспел, нагрев камеры прекращается, и специальный коксовыталкиватель подает коксовый пирог в тушильный вагон. В нем коксовый пирог направляется к тушильной башне, где «принимает душ» и охлаждается.
Теперь трудно узнать в пористой серо-стального цвета глыбе кокса тот уголь, который был заложен в камеру. Кокс очень прочен, его нелегко разбить. При ударе он звенит, как металл. Зажечь кокс также нелегко — он загорается лишь после предварительного нагревания до 600-700 градусов. Но, разгоревшись, он горит долго, не выделяет копоти, дает очень высокую температуру и оставляет мало золы. Эти ценные качества кокса и делают его незаменимым при выплавке чугуна.
«ВРЕДНЫЙ ДУХ» И «ЛИПКОЕ МАСЛО»
Г~| РОСЛЕДИМ теперь за судьбой тех составных частей 1 * каменного угля, которые удаляются при коксовании.
Еще в 1609 году бельгийский исследователь Ван-Гель-монт открыл, что при горении каменного угля выделяется газ, или, как он писал, «вредный дух». Английский ученый Клейтон, нагревая в 1739 году каменный уголь в закрытом сосуде без доступа воздуха, то есть производя то, что химики называют «сухой перегонкой каменного угля», также наблюдал выделение «слезоточивого газа, задувающего пламя свечи», и жидкости — «черного сохнущего липкого масла». Эти вещества и представляют смесь различных газообразных и парообразных продуктов разложения угля. В то время, когда началось производство кокса, химия пережила свои младенческие годы, и на «дух» и «масло» не обратили внимания. От «вредного духа» старались избавится, выпуская его в атмосферу, а «липкое масло» шло только на осмоление деревянных судов.
Прошло двести лет, и теперь трудно представить положение, в котором оказались бы мы, лишившись этих побочных продуктов коксования. «Масло» Клейтона, так называемая каменноугольная смола, стала главнейшим источником для искусственного получения многих ценных веществ. Из составных частей смолы вырабатываются краски всех цветов радуги для текстильной промышленности и технические смазочные, масла, взрывчатые вещества и духи, лекарства и пластмассы, кровельный толь и лаки, бензол, нафталин и т. д.
А «вредный дух», или коксовый газ, оказался превосходным горючим. Вначале он нашел применение для освещения, а в настоящее время используется в качестве ценного технологического топлива в металлургических процессах и для бытовых нужд.
Интересно, что коксовый газ — побочный продукт коксования — в первую очередь применяется в самом коксовом производстве. Это он сгорает в обогревательных каналах коксовых печей, давая тепло, необходимое для коксования. Именно за счет использования коксового газа удалось главным образом повысить выход кокса с переходом от коксования в кучах к коксованию в печах. Ведь в кучах тепло получалось за счет сжигания части коксующегося угля.
Коксовый газ может служить не только топливом, но и химическим сырьем. Из него могут быть выделены вещества, применяющиеся для получения спиртов, удобрений и т. д. И теперь почти всегда коксовые заводы комбинируются не только с угольными шахтами и предприятиями черной металлургии, но и с химическими производствами. Коксовые заводы превращаются в коксо-газо-химические комбинаты.
30 МИЛЛИОНОВ ТОНН
tr ЛАГОДАРЯ своим лесным богатствам Россия в концу ^ XVIII века, шла на первом месте в мире по выплавке чугуна. Она давала до 180 тысяч тонн чугуна в год. Русский чугун славился во всем мире, и большие караваны судов приходили в наши порты из Англии и других стран за чугуном.
Политическая и хозяйственная отсталость царской России постепенно привела в XIX веке к утрате ведущего положения русской черной металлургии. В 1870 году выплавка чугуна в России составляла уже только 3 процента мирового производства. Выжйг кокса в России начался лишь в 80-х годах XIX столетия и был сосредоточен в Донецком бассейне. Коксовые заводы строили иностранцы, материалы для строительства ввозились иззаграницы. К 1914 году русские заводы выжигали 4,5 миллиона тонн кокса, в то время как все страны вместе — свыше 100 миллионов тонн.
Молодая советская страна получила в наследство почти полностью разрушенную коксо-химическую промышленность. Уцелевшие коксовые печи в 1921 году давали лишь 102 тысячи тонн кокса. По существу, в этом отношении приходилось начинать все сначала.
В восстановительный период большое внимание было обращено на черную металлургию. Ведь успех черной металлургии это прежде всего развитие крупной машинной индустрии — фундамента социалистического государства. А топливо предприятий черной металлургии — кокс.
Началось строительство новых коксовых заводов. Советские специалисты использовали иностранный опыт в проектировании и строительстве этих заводов, печей же советской конструкции, несмотря на ряд опытов, создать еще не удалось.
В третьей сталинской пятилетке СССР по выжигу кокса выдвинулся на третье место в мире и дал кокса в 10 раз больше, чем Россия перед первой мировой войной.
Вероломное нападение гитлеровских разбойников прервало мирный созидательный труд советского народа. Фашистские орды, вторгшиеся в пределы нашей родины, причинили огромный ущерб народному хозяйству ряда областей. Большой урон потерпела и советская коксохимическая промышленность. Но по мере изгнания германских полчищ с нашей земли, начиналось восстановление разрушенных предприятий. В марте 1946 года утвержден пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР. В ближайшие пять лет нам предстоит построить сотни кораблей, тысячи паровозов и вагонов, сотни тысяч автомобилей, тракторов, турбин, станков. Все это потребует нового скачка в развитии черной металлургии. Ведь для постройки одного боевого корабля требуются тысячи тонн металла. Один ходовой винт среднего боевого корабля весит 16 тонн. И в Законе о пятилетнем плане определено поднять в 1950 году уровень производства чугуна до 19,5 миллиона тонн, стали до 25,4 миллиона тонн, проката до 17,8 миллиона тонн.
А для этого необходим кокс. В Законе о пятилетнем плане записано: выпустить 30 миллионов тонн кокса в 1950 году.
Такова боевая программа советских коксовиков. НУЖНА СОВЕТСКАЯ ПЕЧЬ
ЛДОЖЕТ показаться, что выжечь из угля кокс очень просто: загрузить камеры коксовой печи углем, протопить печь и вынуть готовый коксовый пирог. Но в действительности процесс коксования очень сложен, и получить хороший кокс — задача трудная.
Применяющиеся у нас в настоящее время печи, в основном иностранных систем, имеют много серьезных недостатков.
Прежде всего в них можно коксовать далеко не всякий каменный уголь. Коксованию в них поддаются только так называемые спекающиеся или коксующиеся угли. Это — большое неудобство, ибо некоксующиеся угли встречаются в природе гораздо чаще —они составляют около двух третей всего нашего запаса.
Далее, в этих печах на выжиг кокса уходит очень много горючего, в то время как производительность их сравнительно низка.
И, наконец, устройство обогревательных каналов современных печей таково, что обеспечить одинаковый обогрев в отдельных участках печи невозможно. Температура отдельных участков различается на 120—150 градусов. Такая большая разница приводит к получению недоброкачественного кокса — коксовый пирог не везде хорошо «пропекается». Кроме того, из-за трудности регулировки температуры нельзя увеличить объем коксовых камер, потому что тогда одинаковый обогрев обеспечить будет еще труднее. Следовательно, нельзя увеличить и производительность печи. Но советская техника не знает «непреодолимых» препятствий. Если старая конструкция не удовлетворяет требованиям, предъявляемым нашими планами, — советские ученые создают новые, более совершенные конструкции.
Так было поступлено и на этот раз.
Создание новой советской коксовой печи было включено в программу Института горючих ископаемых Академии наук СССР.
Перед советскими учеными стояла задача: сконструировать печь, которая при равномерности обогрева и при возможно более полном использовании тепла отопительного газа давала бы нам наибольшее количество кокса высокого качества. За эту задачу взялся я с профессором Д. В. Нагорским.
ВОДЯНАЯ МОДЕЛЬ
НАДО сказать, что перед нами стояла не легкая 1’■задача. Теория печестроения— область науки, еще очень мало разработанная. Здесь же вдобавок речь шла о коксовых печах, которые, по сути дела, представляют собой не простые печи, а сложные аппараты для химической переработки каменного угля. При современном состоянии теории печестроения заранее надежным образом произвести все нужные расчеты невозможно. Поэтому до сих пор поступали так: делали предварительные расчеты, а затем строили опытную печь. Если испытание опытной печи не оправдывало ожиданий, ее уничтожали, и затраченные на строительство огромные деньги и труд пропадали даром.
Такой путь для советских ученых был неприемлем.
Мы избрали совершенно новый путь, по которому в этой области еще никто не шел. С самого начала работа по конструированию печи была превращена в исследовательскую. Мы теоретически изучили вопросы движения раскаленного газового потока в обогревательных каналах печи, стараясь найти такое расположение каналов, при котором раскаленные газы одинаково хорошо омывали бы все участки коксовых камер.
Когда все теоретические вычисления были закончены, вместо опытной печи была построена водяная модель. Это было точное подобие коксовой печи маленького размера, с той разницей, что в каналах ее вместо раскаленных газов циркулировала вода. В этой модели имелся целый ряд новых приспособлений для управления движением воды, разработанных академиком М. В. Кирпичевым и инженером А. А. Бухманом. Созданием дополнительных проходов, которые позволяли потокам воды сообщаться со всеми соседними каналами, мы добились хорошего перемешивания, а это должно было обеспечить выравнивание температуры всей системы.
Благодаря таким усовершенствованиям раскаленный газ должен был несколько раз обтекать все ходы вокруг коксовых камер и за это время отдавать им все свое тепло. Наша водяная модель позволяла отчетливо и наглядно это видеть. Для наблюдения за движением воды в модели мы применяли два приема. Первый заключался в том, что в поток воды впускалась капля раствора краски. Образованное ею окрашенное облачко двигалось по проходам. Определяя время прохождения этого облачка в проходах и зная количество поступавшей в модель воды, мы вычисляли, сколько раз вода пройдет по всем ходам, прежде чем уйти из модели. Вычисления показали, что вода, проходя через печь, не менее трех раз омывает все ее части.
Второй способ наблюдения за циркуляцией воды был еще нагляднее. Из воска и мыла мы делали такую смесь, чтобы ее удельный вес был равен удельному весу воды. Шарик из такой смеси не тонул в воде, но и не оставался на поверхности. Попадая в струю воды, он, не отставая, мчался с ней по проходам печи, метался из одного прохода в другой, останавливался, бросался вперед, в сторону, а иногда и назад. В некоторых опытах шарик несколько раз обходил всю систему ходов модели и только после этого покидал печь.
В среднем оказалось, что в новой модели вода четыре раза омывает все проходы камеры. Значит, столько же раз и раскаленный газ пройдет по всем ходам печи. За это время он успеет хорошо перемешаться и отдать почти все свое тепло на обогрев коксовых камер.
Теоретические вычисления и работа на водяной модели заняли у нас почти два года.
СОВЕТСКАЯ КОКСОВАЯ ПЕЧЬ
ВОДЯНАЯ модель подтвердила правильность теоретических вычислений; те новшества в расположении обогревательных каналов и ходов, которые мы ввели, действительно обеспечивали многократную циркуляцию газа по ходам и выравнивание температуры. Сотни испытаний выдержала водяная модель, и только тогда на Магнитогорском заводе была построена опытная печь. Впервые в мире коксовая печь строилась с полной уверенностью в успехе ее работы.
Действительно, новая коксовая печь, наиболее полно используя тепло горящего газа, давала равномерный обогрев камер. Разность температур в отдельных частях нашей печи не превышала 30 градусов. Такого равномерного обогрева ни у нас, ни за границей не давала еще ни одна коксовая печь. Ровность обогрева ведет к одновременному поспеванию коксового пирога, а от этого—к повышению производительности, так как доводка недококсованных мест коксового пирога требует лишнего времени.
Достигнутые результаты открывают новые возможности. Во-первых, можно смело увеличить высоту, а следовательно, емкость камер. Это не только повысит производительность печи, но и улучшит качество кокса: ведь столб угля высотой в 6—7 и более метров (в настоящее время высота камеры не превышает 3,5 метра) от собственной тяжести будет уплотняться при насыпке в печь и давать более прочный кокс.
Во-вторых, в высокие камеры можно будет засыпать смесь хорошо коксующихся углей с плохо коксующимися без риска получить непрочный кокс. А это значительно расширяет сырьевую базу коксового производства.
Введение в строй новых советских коксовых печей с высокими, вместительными камерами особенно важно в переживаемое нами время, когда на очереди стоят гигантские задачи восстановления и дальнейшего развития нашего народного хозяйства. Новые печи помогут нам увеличить и удешевить производство кокса и, следовательно, повысить выплавку металла.
Подъем же черной металлургии, как сказано в Законе о пятилетнем плане, «во многом определяет восстановление и развитие всего народного хозяйства СССР». I/ ТО из вас, не глядя в энциклопедию может нарисовать 14 соху? Вероятно, никто. Многие плохо представляют себе, что это за орудие и что им делали. А ведь совсем недавно, всего тридцать лет назад, в царской России соха была основным орудием земледельца.
Теперь наша советская промышленность оснастила колхозное сельское хозяйство самыми новейшими машинами. За годы предвоенных сталинских пятилеток на колхозные поля было послано более 500 тысяч тракторов, 150 тысяч комбайнов и миллионы других машин. Уже в 1940 году тракторы вспахали 87 процентов всей посевной площади колхозов. Ученые подсчитали, что машины заменили в 1937 году в колхозах семь миллионов работников.
Это и не удивительно. Ведь для того чтобы вспахать один гектар земли сохой, крестьянин, не щадя сил, должен был трудиться 2-3 дня. А наши прославленные трактористы на одном тракторе вспахивают за день 10-15 гектаров! Уже в 1940 году для того, чтобы вырастить один центнер зерна, требовалось вдвое меньше физического труда, чем в 1933 году.
В решении февральского Пленума ЦК ВКП(б) указывается, что в результате победы колхозного строя и проделанной в годы мирного строительства нашей партией и государством огромной работы, на основе индустриализации страны наше сельское хозяйство превратилось из отсталого в самое передовое, самое механизированное.
Двигая механизацию сельского хозяйства вперед и вперед, большевистская партия требует, чтобы промышленность в ближайшие годы оснастила колхозы новыми тракторами и сельскохозяйственными машинами.
Не покладая рук трудятся советские ученые, инженеры, конструкторы над разработкой этих новых машин. Всесоюзный институт сельскохозяйственного машиностроения уже сейчас подготовил свыше 40 типов машин для колхозной деревни.
Вот некоторые из них.
БУКСИРЫ
НА вид новые тракторы мало чем отличаются от старых конструкций. Но по существу между ними огромная разница. Моторы старых тракторов расходуют в час на одну лошадиную силу 300-400 граммов лигроина. На новых тракторах установлен дизель — такой вид двигателя внутреннего сгорания, для питания которого используй ется более дешевое горючее. Этот двигатель расходует на одну лошадиную силу в час всего 200 граммов топлива. Дизели сэкономят половину горючего, расходовавшегося тракторами раньше.
Старые колесные тракторы половину своей мощности затрачивают на самопередвижение, а половину отдают работе. Новые тракторы тратят на передвижение всего лишь одну пятую часть своей мощности. На новом тракторе можно за то же время вспахать земли на 30 процентов больше, чем на старом, и затратить в два раза меньше горючего.
Новые тракторы можно использовать и как транспортные тягачи. Скорость их в два раза выше старых колесных тракторов и достигает 18 километров в час.
Наши тракторные заводы в Липецке, на Алтае, в Сталинграде, Харькове, Челябинске выпускают тракторы самых различных конструкций, начиная от легких,; 25-сильных и кончая 94-сильными богатырями. Многие из них могут быстро менять колеса с железными шипами на резиновый ход.
Уже в этом, 1947 году наше сельское хозяйство получит свыше 34 тысяч новых тракторов.
КОМБАЙН — самая сложная зерноуборочная машина.
Он не только сжинает зерновые культуры, но тут же обмолачивает их, отделяет зерно от соломы и мякины, чистое зерно ссыпает в грузовики, а солому складывает кучками по полю.
Выпускавшиеся до сих пор комбайны «Коммунар» и «Сталинец» не могут сами двигаться по полю. Их должен буксировать трактор.
Для работы комбайна «Коммунар» нужны два мотора мощностью в 90 лошадиных сил: один, тракторный, движет комбайн, другой установлен на самом комбайне и приводит в движение все его механизмы. Трактор и комбайн обслуживают во время работы четыре человека. Прежде чем пустить «Коммунар» с трактором на поле, необходимо сделать жнейками или ручными косами прокосы в посеве, иначе комбайн помнет много хлеба. Работая на комбайне «Коммунар», трактористу приходится тратить много времени на развороты.
Новый комбайн, который сконструировали М. Пусты-гин и М. Иванов, не имеет всех этих недостатков. Прежде всего этот комбайн — самоход. 55-сильный мотор движет комбайн по полю и приводит в действие все механизмы (режущий и молотильный).
Новый комбайн легок, у него резиновый ход. Управляет им всего один человек — водитель. Ножи нового комбайна сами автоматически приподнимаются при встрече с бугорками и кочками и, наоборот, опускаются ниже во впадинах и ложбинах.
Комбайн-самоход может делать крутые повороты и не требует предварительных прокосов. Как машинка для стрижки волос, он может взрезаться в массив посева в любом месте. Режущий аппарат расположен у него спереди, а не сбоку, как у старых комбайнов.
За час новый комбайн будет убирать lVa гектара посева. Он обладает тремя рабочими скоростями: 1,6; 3,03 и 6 километров в час. Транспортная его скорость во время переходов по дорогам достигает 14 километров в час.
Уже этим летом на Кубани, в Поволжье и в Сибири будут работать 50 таких самоходов.
«ТЕК-2»
ТЕК-2 — так называется новая картофелеуборочная 1 машина конструкции Н. Фирсова.
Тяжелая работа — уборка картофеля —до последнего времени выполнялась вручную. Фирсов сконструировал машину, которая выкапывает кусты картофеля, отделяет ботву от клубней, очищает клубни от земли и складывает их в аккуратные ряды. Колхозникам остается только погрузить чистые клубни в машины или на телеги и перевезти на склады. Машина Фирсова испытана в колхозах и совхозах и показала отличные результаты: она сокращает потребность в рабочей силе на уборке картофеля в пять раз.
Осенью этого года на полях колхозов будет работать 8100 конных картофелекопателей и 900 машин «Тек-2».
Конструкторы разрабатывают сейчас еще более сложную картофелеуборочную машину — картофельный комбайн, выполняющий всю работу, вплоть до насыпки клубней в мешки.
СВЕКЛОКОМБАЙН
CZ&TA машина предназначена для уборки сахарной свеклы. Двигаясь вдоль рядов свеклы, комбайн захватывает ее за ботву сразу из двух рядов, выдергивает, обрезает ботву, очищает корень от земли и складывает ботву в один ряд, а корни — в другой. Следом за комбайном идет машина-подборщик. «Механические руки» этой машины ловко подхватывают свеклу и ссыпают прямо в кузов автомобиля. Трехтонный грузовик нагружается за 5-7 минут. Свеклокомбайн экономит на каждом гектаре труд 30-35 человек.
Часто свеклу и картофель до переработки складывают в кучи — бурты — и засыпают землей для предохранения от дождей и морозов. Эта тяжелая работа выполнялась всегда вручную.’ Теперь изобретена новая машина — буртозарыватель. Эта машина за час вынимает до 10 кубометров земли.
ХЛОПКОСБОРЩИК
D ИДЕЛИ ли вы, как убирают хлопок? Между высокими и кустами хлопчатника шеренгой движутся женщины и мужчины. На них надеты передники. Быстро нагибаясь, сборщики пальцами захватывают хлопковую массу, выдергивают ее из раскрывшихся коробочек (плодов) и складывают в подол передника. Эта кропотливая тяжелая работа отнимает у хлопкоробов много труда и времени.
Сейчас разрабатывается несколько систем хлопкоуборочных машин. Особенно интересен шпиндельный хлопко-сборщик. Двигаясь по полю, он запускает в каждый встречный куст металлические стержни, которые и собирают хлопковую массу, складывая ее в бункер. Такой сборщик заменит на уборке десятки рабочих рук. КРАН НА УБОРКЕ СЕНА
f УХОЕ сено на хранение складывают в высокие стога. ^ Охапки сена подцепляют вилами и подают наверх. И чем выше растет стог, тем больше передаточных ступеней
Чтобы упростить эту работу, сконструирован специальный кран для скирдования сена. «Лапы» крана захватывают охапку сена весом в 250 килограммов и при помощи конной лебедки быстро поднимают эту «охапку» на высоту двухэтажного дома.
Разработана также машина для ворошения сена при сушке, а также новый пресс для прессования сена.
Много других машин, орудий и инвентаря сконструировано для всех отраслей сельского хозяйства.
К концу пятилетки будет испытано более ста новых типов сельскохозяйственных машин и орудий. Часть из них, наиболее удачных, будет пущена в массовое проиэ зод-ство. Свыше ста старых машин и орудий будет усовершенствовано. Все это позволит еще больше облегчить труд колхозников, увеличить его производительность и приблизить к труду промышленного ра Зочего.
Советское правительство создало за годы сталинских пятилеток мощные заводы сельскохозяйственного машиностроения. Всему миру известны Россельмаш, Сталинградский тракторный завод (СТЗ), Харьковский тракторный (ХТЗ), Челябинский тракторный (ЧТЗ) и десятки других. Сейчас увеличивается число таких заводов. Создано Министерство сельскохозяйственного машиностроения, которое руководит всеми этими заводами. Заводы других министерств также изготавливают много машин для сельского хозяйства.
ЛЬНОКОМБАЙН
ГРЕРЕБЛЕНИЕ льна — трудная работа. Человек, согнувшись, захватывает «горсть растений и с силой вырывает их. В жаркую погоду не так-то просто выдернуть горсть льна из высохшей земли — лен скользит по пальцам, сдирая с них кожу.
Еще перед великой Отечественной войной была изобретена для уборки льна машина — льнотеребилка. Машина эта захватывала лен и, выдернув его, складывала на поле лентой.
Сейчас сконструирован льнокомбайн. Эту машину построили А. Маят, А. Моисеев и М. Шлыков. По оригинальности это единственная льноуборочная машина в мире.
Льнокомбайн не только выдергивает лен,—он обрывает с растений головки, ссыпает их в мешки, а соломку связывает в снопы. За день машина убирает 6 гектаров льна, заменяя труд 72 колхозников. Управляют ею всего два человека — тракторист и машинист. Г) электротехнике все вещества разделяют на две большие группы — изоляторы и проводники. Устанавливая электрическую лампу или звонок, мы берем кусок медного провода, покрытого резиновой изоляцией. Электрический ток идет по меди, а резина уберегает от короткого замыкания.
Так мы поступаем, когда нам приходится иметь дело с постоянным током или обычным переменным током городской осветительной сети.
Однако современная техника поступает иногда как раз наоборот: для передачи электроэнергии использует резиновые провода, а металлические конструкции — для защиты от электрических токов.
Дело в том, что очень быстропере-менные токи, называемые токами сверхвысокой частоты, не могут проникнуть в глубь металла на заметную глубину. Поэтому, когда такие токи передаются по металлическим проводам, основная часть энергии распространяется не в виде тока внутри металла, а в виде радиоволн, идущих вдоль проводов, в окружающем их пространстве.
Во многих случаях для передачи сверхвысоких частот пользуются металлическими трубами. При этом радиоволны распространяются в пространстве, заключенном внутри трубы. Металлические стенки труб не позволяют радиоволнам выйти наружу и рассеяться. Такие трубы называются волноводами. Внутренняя часть волновода обычно ничем не заполняется — там находится воздух. Однако волноводы можно заполнять и специальными сортами изоляторов, которые отчасти напоминают резину.
Более того, для передачи волн сверхвысокой частоты можно использовать шнуры, сделанные из такого изолятора и совершенно лишенные металлической оболочки. Сантиметровые радиоволны, которые соответствуют сверхвысоким частотам, распространяются внутри этих «проводов».
Подобное явление можно наблюдать, посмотрев на стенку аквариума под очень острым углом. При этом противоположная стенка аквариума кажется зеркальной, непрозрачной. Лучи света, идущие из стекла в воздух под острыми углами, не могут выйти в воздух. Все эти лучи отражаются обратно, как в самом лучшем зеркале, и нельзя разглядеть предметы, расположенные по другую сторону аквариума.
Точно так же и сантиметровые радиоволны, идущие по «проводу» из изолирующего вещества, падают на стенки этого «провода» под острым «скользящим» углом и отражаются обратно внутрь «провода». Для этих волн шнур из изолятора заменяет медный провод.
ПЕРВЫЙ АЭРОПЛАН
ПАННИМ утром 1854 года в небольшой бухте залива Иеддо бросил якорь русский военный фрегат «Диана». В тот день, как это часто бывает в районах Японских островов, разразилось землетрясение. В бухту хлынул огромный водяной вал. Яростные волны захлестнули корабль, и он вертелся по бухте, раскачиваясь и кренясь во все стороны.
На борту корабля среди матросов выделялся высокий, широкоплечий лейтенант. Ветер сорвал с его головы фуражку, трепал его светлые волосы, водяные брызги до нитки промочили его одежду…
Много лет плавал Александр Федорович Можайский по морям и океанам. Наблюдая могучие порывы ветра, надувающего огромные паруса тяжелых кораблей и стремительно мчащего их по волнам, он часто думал о том, как бы заставить эту упругую силу двигать и воздушные корабли.
В те времена люди уже научились подыматься под облака на воздушных шарах и аэростатах, но эти воздушные корабли были беспомощными игрушками во власти ветра. А большинство ученых того времени утверждало. что покорить воздушный океан можно только с помощью аппаратов легче воздуха.
Задумывался над этим и лейтенант Можайский. Часто, наблюдая полет птиц, он спрашивал себя: «Почему же птицы летают? Ведь они тяжелее воздуха! Надо учиться у птиц».
Вспомнился ему и полет воздушного змея, с помощью которого во время шторма, когда нельзя спустить шлюпку, перебрасывают на берег линь. Змей также тяжелей воздуха, а все же он летит. Как-то Александр Федорович подстрелил чайку. Матросы спустили шлюпку и доставили птицу на фрегат. Можайский унес ее в свою каюту, долго разглядывал, изучал строение ее крыльев. Затем он взял карандаш, начал чертить. На корабле уже все спали, лишь узкая полоска света пробивалась из дверей каюты Можайского. К утру листы его дневника были испещрены рисунками птиц и воздушных змей. За много лет до работ француза Марея и немца Лилиенталя Можайский произвел точные расчеты механики птичьего полета. Он стремился раскрыть тайну соотношения между тяжестью, скоростью н площадью крыльев птицы. Ему удалось установить, что чем больше скорость полета, тем большую тяжесть может нести та же парящая плоскость. Это была одна из основных идей создания самолета. В 1862 году Можайский вышел в отставку. Он занял скромную должность мирового судьи. Все свободное от службы время он отдавал любимому Делу — расчетам и чертежам летательного снаряда. «Будущий аэроплан, — рассуждал он, — должен представлять собой гигантский змей, прицрдимый в движение с помощью механической тяги».
Вскоре в провинциальной глуши распространился слух: мировой судья для каких-то таинственных целей строит огромный змей. А однажды утром по проселочной дороге мчалась во весь дух тройка лошадей, запряженных в телегу. К телеге яа канате был прикреплен огромный змей, а к нему привязан человек И змей и человек неслись по воздуху невысоко над землей. В этом радостно возбужденном человеке, со всклокоченной рыжей бородой и руеыми волосами все узнали мирового судью… Опыт окончился печально: канат оборвался, и змей, вместе с воздушным пассажиром, рухнул на землю. Толпа бросилась к месту падения. Можайского подняли с земли и положили на телегу. По лицу его стекала струйка крови, он тяжело и прерывисто дышал.
— Какая досада, — через силу промолвил он,— какая досада, что полет не удался… Ну ничего, опыт придется повторить.
Много времени прошло, пока изобретатель оправился от тяжелых ушибов. Снова и снова повторял он свои рискованные опыты, пока они наконец увенчались успехом. Можайский испытал то неизъяснимое наслаждение полетом, которое знакомо человеку, впервые поднявшемуся в воздух.
Если раскрыть любую книгу по истории воздухоплавания и авиации, го можно встретить там имя француза Майо, который первым поднял на змее груз, равный весу человека. Известны также имена австралийского инженера Харгрева и англичанина Баден-Поуэла, сконструировавших змеи, на которых мог подняться человек. Но француз совершил свой опыт на 10 лет позже Можайского, австралиец и англичанин почти на двадцать лет позже. Подлинным пионером полетов на воздушном змее был наш русский моряк Александр Федорович Можайский.
От полетов на воздушном змее Можайский перешел к решению новой, более сложной задачи. Он начал конструировать аэроплан. Свои расчеты изобретатель проверял на сконструированной им небольшой модели. Это была занятная летающая игрушка с тремя винтами, приводимыми в движение часовой пружиной. Под корпусом ее были прикреплены четыре колесика для разбега во время взлета и посадки. Модель имела вертикальные и горизонтальные рули. В облике этой игрушки можно было уже угадать контуры будущего самолета.
Трудно передать радость изобретателя, когда с легким шумом завертелись винты и миниатюрный аэроплан, поднявшись в воздух, пролетел некоторое расстояние и плавно опустился на землю.
Чтобы добыть средства на постройку настоящего аэроплана, Можайский поехал в Петербург. Там его горячо поддержал энтузиаст воздухоплавания знаменитый ученый Д. И. Менделеев. По настоянию Менделеева, воздухоплавательная комиссия военного министерства признала полезным продолжать опыты над новыми моделями и отпустила Можайскому для этой цели три тысячи рублей.
Продолжая конструировать, изобретатель построил новую, более совершенную модель. Пора приступить к постройке настоящего самолета. Можайский снова обратился за помощью в военное ведомство. На этот раз Менделеев был в отъезде и добиться новой ссуды изобретателю не удалось.
Тогда Можайский, собрав последние свои рубли, сам начал строить на Балтийском судостроительном заводе отдельные части будущего аэроплана. Несколько позднее ему удалось все же получить 2500 рублей субсидии. На эти деньги он заказал в Англии два паровых двигателя для своего аэроплана.
Через год обе машины были получены. Одна из них обладала мощностью в 10, другая — в 20 лошадиных сил. На каждую лошадиную силу приходилось около 5 килограммов веса самой машины. Для того времени это было подлинное чудо техники. Можайский верил, что его ждет удача.
В Красном селе, под Петербургом, изобретатель приступил наконец к сборке своего самолета. В солнечный летний день 1882 года на летном поле собрались члены комиссии. Они осмотрели и ощупали диковинный летательный аппарат, представлявший собой деревянную лодку, к бортам которой были прикреплены прямоугольные крылья, обтянутые шелковой, пропитанной лаком тканью. На носу лодки был установлен тянущий винт. Два толкающих винта находились в прорезях задней кромки крыльев.
Александр Федорович был бледен, руки его дрожали от волнения, когда он заканчивал последние приготовления к полету.
Зашумели моторы. Со свистом рассекая воздух, стали вращаться винты. Аэроплан вздрогнул и покатился по наклонной деревянной площадке. Затем он сделал несколько неуклюжих скачков, пытаясь оторваться от земли, потерял равновесие и уткнулся крылом в землю…
Трудно описать всю глубину отчаяния Александра Федоровича. Лишь спустя несколько дней он смог снова приняться за работу, еще раз проверил расчеты и нашел свою ошибку. Оказалось, что двигатель слишком слаб.
А раз ошибка найдена —ее нужно исправить!
— Работать, работать! — твердил Можайский, —Я сделаю более мощные моторы. Я сам займусь этим.
Конструктор аэроплана превратился в конструктора моторов. Он создал два двигателя мощностью по 50 лошадиных сил. Вес их — менее 5 килограммов на каждую лошадиную силу. В то время это были самые легкие паровые машины в мире. По своим качествам они оставляли далеко позади моторы, выписанные из Англии.
Но … силы изобретателя были уже подорваны, он тяжело заболел. В 1890 году в безвестности и нищете умер этот гениальный русский самородок.
Сейчас, просматривая чертежи и архивные документы, относящиеся к замечательному изобретению Можайского, мы видим во всем величии подвиг русского моряка, посвятившего свою жизнь завоеванию воздушного океана. За двадцать лет до первого полета братьев Райт Можайский в основном правильно построил
… Мощные эскадрильи советских самолетов спокойно и уверенно плывут в поднебесье. Любуясь ими, мы должны вспомнить и о замечательном русском изобретателе, конструкторе первого русского самолета Александре Федоровиче Можайском. Он был предшественником наших конструкторов, славных создателей с воздушных кораблей.
ОТКУДА ПРОИЗОШЛИ НАЗВАНИЯ ЧАСТЕЙ СВЕТА
НЕКОТОРЫЕ ученые долгое время считали Европу западным полуостровом Азии, а потому соединяли ее в один континент—Евразию
Но обособленность Европы от Азии уже признавалась в глубокой древности греками. Древнегреческий историк Геродот, живший в V веке до нашей эры, уже задавал вопрос о том, кто первый дал Европе это название.
Вероятно, название «Европа» происходит от слова «эреб», что означает— мрак, тьма или запад, то есть страну, где заходит Солнце, в противоположность Азии— стране, где Солнце восходит.
АФРИКА в северной своей части » была известна уже древним. Тем не менее эта часть света была полностью изучена европейцами позднее других.
Сейчас же за северным побережьем Африки лежит пустыня Сахара. По рекам, впадающим в моря, омывающие берега Африки, трудно проникнуть в глубь материка, так как у устья этих рек много порогов. Во многих местах берега заболочены и близко к морю подходят горы. Очень мало на африканском побережье удобных гаваней.
Эта неприступность внутренней области материка привела к тому, что знаменитый греческий астроном и географ II века нашей эры Клавдий Птоломей считал тропики, по причине господствующей там жары, необитаемыми.
Многие ученые пытались исследовать материк Африки, который вначале у древних назывался Ливией.
Новым же именем «Африка» этот материк впервые стали называть римляне. Они производили его от племени «афри», населявшего область древнего Карфагена.
Таким образом, Африка — земля афри.
В дальнейшем этим именем стали называть сначала всю северную часть материка до границ Египта, а затем и весь материк.
Д ЗИЯ — по величине самый большой материк в мире.
Уже Гомер знал о городах на западном берегу Малой Азии. Финикийцы и евреи еще за тысячи лет до нашей эры вели торговые сношения с землями на Малабарском (южная часть Индостанского полуострова) берегу. Но особенно много сведений об Азии европейцам доставили походы Александра Македонского. Впервые название «Азия» встречается у Гомера. Точное происхождение слова «Азия» неизвестно. Наиболее принято в настоящее время производить слово «Азия» от ассирийского «асу», что значит «восход» — страна, откуда восходит Солнце.
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ ученые думали, что где-то на юге должна быть суша, уравновешивающая Азию и Европу. Они называли эту неведомую землю «южной землей» (по-латыни «аустралис» — южный). Впервые проник в Австралию голландец Вильям Янц. Это было в 1606 году.
Голландский моряк Абель Тасман в 1642—1643 годах объехал Австралию кругом, но все же не видел ее восточного берега. Восточный берег Австралии, как известно, был открыт долгое время спустя (19 апреля 1770 года) знаменитым английским мореплавателем Джемсом Куком (1728—1779 гг.). Таким образом, Абель Тасман и Джемс Кук произвели полное открытие этого материка.
Голландцы назвали его Новой Голландией, англичане — новым Южным Уэльсом. Но когда в 1801—1803 годах Флиндере прошел на кораблях через пролив Басса и этим доказал, что вновь открытый материк является островом, то ученые назвали его «Терра аустралис инкогнита», что означает — неизвестная южная земля.
С этого времени на всех картах начали писать слово «Австралия».
25 апреля 1507 года вышла из печати географическая книга, в которой было дано описание Нового Света, открытого Колумбом. К книге была приложена первая карта Нового Света. Как карта, так и описание были составлены на основании писем знаменитого мореплавателя и космографа Америго Веспуччи (1451— 1512 гг.) его друзьям на родине.
Веспуччи в 1499—1504 годах принял участие в экспедиции в Новый Свет. В своих письмах он подробно описывал природу Нового Света, жителей и все события своего плавания. Письма Веспуччи впервые создали правильное представление о размерах новой части света. Письма попали в Париж, там ‘их перевели на французский язык, и один из этих переводов приобрел автор упомянутой книги.
В предисловии к книге он писал, что после тйго как Европа, Африка и Азия «исследованы точно, открыта Америго Веспуччи четвертая часть света, и я не вижу, что препятствует назвать ее «Америга», то есть земля Америго, или Америка…»
Сочинение это быстро разошлось и привело к тому, что многие картографы последовали предложению и начали писать на картах Нового Света имя «Америка».
Таким образом, это звучное имя, которое хорошо гармонирует с названиями остальных частей овета — Африки, Азии и Европы, — сохранилось до наших дней.
ЗАГАДОЧНЫЕ КАМНИ
В Чехословакии, около городов Ческе-Будейновице и Гршебига, крестьяне часто находили в земле зеленоватые прозрачные камни. Местные мастера шлифовали их, и красивые безделушки шли на изготовление серег и ожерелий. Зеленоватые камни получили название «молдави-тов» или «богемских хризолитов». Одно время их считали метеоритами, то есть камнями, упавшими с неба, и во многих странах их хранили в музеях вместе с железными и каменными метеоритами. Но так как нигде, кроме Чехословакии, таких камней не встречалось, а в Чехословакии было много старинных стекольных заводов, ученые пришли к заключению, что молдавиты — просто напросто отбросы стекольного производства и никакого интереса для науки не представляют.
Когда оказалось, что эти «стекла» не небесного, а земного происхождения, их выбросили из всех коллекций, как самозванцев.
Но вот знаменитый ученый Чарлз Дарвин описал в 1844 году похожие камни на острове Тасмания. Здесь не было стекольных заводов, но зато были вулканы, и Дарвин решил, что зеленовато-желтые прозрачные камни с острова Тасмания (их стали называть «тасманитами»)— это вулканические бомбы: камни, выброшенные из вул-каноз.
Прошло еще несколько лет, и сходные камни были найдены в золотых россыпях и копях Австралии. Здесь уже не было ни старинных стекольных заводов, ни вулканов.
Среди «австралитов» встречаются поистине удивительные камни. Они имеют форму шаров величиною с яблоко, со стенками толщиной в миллиметр. Больше всего эти шары напоминают мыльные пузыри, но кто мог забавляться пусканием стеклянных пузырей в австралийской пустыне? Затем были найдены «биллитониты» — прозрачные камни на острове Биллитон в Малайском архипелаге.
В 1926 году такие же камни нашли на Филиппинских островах, а в 1932 году в Индо-Китае.
Когда нанесли на карту мира все места находок странных камней, оказалось, что они располагаются вдоль огромной дуги, тянущейся от Европы через Азию до Австралии и Тасмании. Можно было подумать, что когда-то над Землей широкой полосой прошел дождь из стеклянных метеоритов.
Но и это предположение отпало, когда «стеклянные метеориты» были найдены и в Южной Америке, далеко от полосы предполагаемого метеоритного дождя.
Вскоре стекловидные камни были найдены вокруг метеоритных кратеров, углублений в земле, образовавшихся в местах падения очень крупных метеоритов. Тогда возникло и новое предположение: возможно, что «молдавиты» и другие стекловидные камни никогда не падали с неба, а образовались из расплавленного песка в тот момент, когда на Землю падали раскаленные глыбы обыкновенных метеоритов.
Но и эта теория не может объяснить происхождение стекловидных камней: метеоритные кратеры невелики, а «молдавиты», «тасманиты», «австралиты» и другие стекловидные камни встречаются на пространствах в сотни квадратных километров.
Так до сих пор и не разгадана тайна стекловидных камней. Советский ученый Е. Л. Кринов, специалист по метеоритам, думает, что стекловидные камни есть и у нас, но геологи и почвоведы, которые, вероятно, находили их не раз, бросали их, считая, что это простые куски
В наших коллекциях метеоритов имеются прекрасные образцы стекловидных камней, привезенных русскими путешественниками из других стран, а вскоре, быть может, и у нас будут обнаружены эти загадочные камни.
ИЗ ЖИЗНИ ПЧЕЛ
ЕСЛИ бы удалось собрать целиком весь сладкий, сахаристый сок — нектар, который выделяют во время цветения гречиха, подсолнечник, клевер, фруктовые деревья, липа, клен, полевые сорняки, луговые цветы и многие другие дикие и культурные представители растительного мира,— у нас потекли бы сказочные «медовые реки». Этот драгоценный, но рассеянный крошечными порциями нектар собирают пчела, день- деньской без устали перелетая с цветка на цветок. Сгущенный и переработанный, принесенный в улей и сложенный в восковые соты, нектар в течение недели «созревает», превращаясь в чудесный дар природы — густой ароматный мед.
В погожий солнечный день на колхозной пасеке в воздухе стоит несмолкаемое мелодичное жужжание. За высокой изгородью, окрашенные в разные цвета, ровными рядами стоят ульи — сказочные домики без окон и дверей. Из единственного узкого отверстия улья то и дело вылетают пчелы и беспрерывной вереницей уносятся вдаль. Другие с ношей нектара в медовом зобике тяжело опускаются и торопливо входят в темную глубину улья. Третьи несут на ножках желтые, оранжевые, фиолетовые или белые комочки цйточной пыльцы — корм для подрастающего молодого поколения насекомых.
В глубине улья правильными рядами стоят соты, заключенные в аккуратные деревянные рамки, и каждая из них густо покрыта йчелами. В улье одной дружной, спаянной семьей живут пчелиная матка, около 5 тысяч ее дочерей — рабочих пчел — да тысяча — другая сыновей-трутней.
Матка деловито ходит по сотам, откладывая в ячейки крохотные яички. В летнюю пору каждые сутки матка сносит около 2 тысяч яичек, которые вместе весят больше, чем она сама. В течение своей жизни, за 2—4 года, она успевает отложить около миллиона яиц. Из каждого яйца развивается новое насекомое. Эта воистину чудовищная плодовитость необходима для поддержания полнокровной жизни пчелиной семьи.
Смерть повсюду подкарауливает крылатых тружениц, сокращая срок их жизни до 5—6 недель. Застигнет ли пчелу в полете гроза, окоченеет ли она от порыва холодного ветра или поймает ее на лету птица — везде конец. Бесстрашно нападая на животное или человека, пчела за ужа-ление также расплачивается своей жизнью. Ежедневно каждая семья теряет сотни и тысячи работниц. В сильные, внезапные бури могут погибнуть чуть ли не все летные пчелы. Только исключительная плодовитость пчелиной матки позволяет сохранить в неприкосновенности пчелиную семью как целое.
ПЧЕЛЫ — общественные насекомые.
В огромной, но дружной семье установлен удивительный распорядок. Старые, опытные пчелы, готовые при малейшей опасности пожертвовать жизнью, круглые сутки сторожат вход в улей. Они не пропустят в свое жилище не только шмеля, но и пчелы, прилетевшей из чужого улья поживиться готовым медком. Сторожевые пчелы, нападая, обращают в бегство любое животное, забравшееся на пасеку. Даже известный враг пчел — медведь — часто обращается в бегство и где-нибудь в безопасности долго зализывает изжаленный, распухший нос, единственное уязвимое место на огромном, покрытом густой шерстью теле.
На дне улья и по его стенкам длинной шеренгой выстроились гудящие, «вентилирующие» пчелы, освежая взмахами крыл ев воздух своего жилища. От ритмических ударов десятков и сотен крыльев воздух, напоенный медовым ароматом, сильной струей вырывается из отверстия улья.
Сбоку гнезда, на неотстроенных рамках, цепочкой висят гирлянды пчел. Это пчелы-строител^ницы оттягивают новые белоснежные соты.
Сложно ульевое хозяйство пчел.
Вообразите в миниатюре 50-этажный восковой дворец, пересеченный вертикальными и горизонтальными деревянными балками. В нем более 150 тысяч отдельных темных, но теплых комнат, разделенных коридорами на 20 отдельных секций — сотов. В верхних этажах расположены кладовые для хранения меда. В центре — огромное количество «детских» комнат, предназначенных для вывода мо лодых пчел. Здесь, чтобы не про студить молодняк, пчелы, вырабаты вая теплоту, поддерживают постоянную температуру около 35 градусов. В нижних этажах, в более просторных ячейках, выводятся самцы-трутни. В боковых секциях-сотах хранится пчелиный хлеб — «хлебина», изготовляемая пчелами из цветочной пыльцы.
Смесью, составленной из хлебины, меда и «молочка», вырабатываемого молодыми пчелами, выкармливаются образовавшиеся из яичек личинки. Они окружены исключительной заботой. В течение 6 дней, пока будущая пчелка находится в стадии личинки, «няньки» — пчелы-кормилицы— посетят ее около 8 тысяч раз! А ведь в разгар сезона в семье одновременно выкармливается около 10 тысяч личинок!
Старые, летные пчелы, принеся ношу нектара, не задерживаются в улье. Они передают нектар молодым, нелетным пчелам, которые и складывают его в ячейки. Много раз переносят они нектар из одного этажа в другой, повыше. Когда же он превратится в готовый продукт—мед,— его наглухо запечатывают восковой крышечкой. В таком виде он будет целее, сохраннее!
Чистота и гигиена в улье вызывают удивление. Пол и стены улья тщательно полируются воском. Во избежание вредоносных сквозняков, щели и ненужные проходы заделываются пчелиным клеем. Помещение все время проветривается. Продукты питания тщательно укрыты, запакованы восковыми крышечками. Вода никогда в соты не сливается, а расходуется только в свежем виде. Мусор, падающий на дно улья, немедленно выбрасывается вон.
Но еще более удивительна взаимная выручка пчел. По сигналу тревоги, пчелы дружно набрасываются на врага. Вместо погибших насекомых в бой вступают все новые и новые отряды, пока враг не будет повержен в бегство. Между рабочими пчелами в семье никогда не возникает ссор. Даже в голодные годы, когда растительность не выделяет нектара, они делятся остатками корма и если умирают, то все сразу.
В поисках добычи пчелы летают больше чем за 3 километра от улья, работая в поле от восхода солнца до вечерней зари. В холод и непогоду, не вылетая только в дождливые дни, упорным трудом добывают пчелы ежедневный корм, заготавливают его впрок, на зиму. А излишки меда забирает человек, который в тяжелые времена сам приходит пчелам на выручку, подкармливая их сахарным сиропом.
ОБЩИЙ вес всего населения улья — около 5 килограммов.
Перейдя известную черту развития, семья пчел делится — роится. Часть пчел вместе с маткой покидает улей. Имея в зобиках трехдневный запас пищи, скученной массой — роем — улетают они в поисках нового жилья. Если бы. пчелы, улетая, построились клином, как журавли, их стая растянулась бы на километр. Эти четырех-крылые насекомые могут летать со скоростью экспресса: расстояние от Москвы до Тулы (194 километра) пчелы могут покрыть за 3 часа.
Территория пчелиного «пастбища» достигает 3 тысяч гектаров. На этой громадной площади, разлетаясь из улья в разных направлениях, пчелы работают в одиночку. Не одну сотню цветков осмотрит пчела, пока наберет драгоценный груз.
В течение лета каждая семья пчел собирает несколько десятков килограммов меда. Но каким упорным трудом он достается! За один вылет пчела приносит всего около 20 миллиграммов нектара. Превращаясь же в мед, нектар теряет за счет испарения влаги почти две трети своего веса. Поэтому для сбора 1 килограмма меда пчелы должны сделать от 120 до 150 тысяч вылетов, осмотрев при этом около 6 миллионов цветков! Каждая чайная ложка меда добыта трудом очти двухсот насекомых, работающих днем и ночью в течение всего летнего сезона.
На Земле обитает около 10 тысяч видов пчел. До войны в СССР имелось более 10 миллионов пчелиных семей. По развитию пчеловодства Советский Союз занимал первое место в мире. На его долю приходилась третья часть всех медоносных пчел, населяющих земной шар.
За годы войны наше пчеловодство сильно пострадало от немецкой оккупации. Но и сейчас почти каждый четвертый колхоз имеет свою пасеку. Организованы пасеки во многих совхозах. Сотни тысяч колхозников, рабочих и служащих имеют индивидуальные, приусадебные пасеки.
Чтобы собрать весь нектар, разлитый по необъятным просторам нашей Родины, и увеличить производство меда, надо еще больше развивать пчеловодство. Пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства предусматривает к концу 1950 года не только довести пчеловодство до довоенного уровня, но и значительно его превысить. Советские пчеловоды добьются того, что мед — вкусный, полезный и лечебный продукт — будет ежедневно на столе каждого трудящегося.
ФАБРИКА В ОКЕАНЕ.
ЕСЛИ бы нашлись весы, на чашку которых улегся бы целиком самый большой кит, то на 8 другую чашку вместо гирь можно было бы поста* вить двадцать пять слонов или тысячу с лишним людей. 70 тонн — средний вес кита, а бывают : киты и в 100 тонн весом.
Ни один зверь не может сравняться с китом ни величиной, ни весом, ни силой. А человек все-1 таки побеждает кита. Конечно, один-на-один, 3 голыми руками никакой богатырь не одолеет I кита. Зато вооруженные специальным китобой-| ным оружием, люди так научились справляться с китами, что, бывает, за день с одного маленького китобойного корабля убивают по пять-шесть, I’ а то и по десятку китов.
Но, конечно, не сразу научились китобои так легко справляться с китами. Тысячу лет назад ; люди не знали, как и подступиться к этому гиганту, да и о китах тогда мало знали. И по ! всей земле рассказывали сказки о том, что в | «море-океане» живет чудесная «рыба-кит», кото; рая глотает лодки вместе с гребцами и целые i корабли прямо с мачтами.
Но сказки — сказками, а туша кита — это не чудо, не сказка, а целое богатство. Одного жира на ките столько, что нехватает сотни больших I бочек, чтобы слить весь этот жир. А под жиром ? у кита вкусное мясо, а во рту сотни гибких проч» ных красивых пластинок, вроде огромных широ-I ких сабель. Из них в то время делали луки, стрелы и украшения.
И все чаще и чаще глядели прибрежные жители на китов как на свою будущую добычу. И уже девятьсот лет назад, хоть и страшновато было, а все-таки отважились люди и пошли в море за китами.
Немало смелых моряков погибало в этих опасных походах. Но были среди них и счастливцы, благополучно возвращавшиеся с богатой добычей. И успех увлекал других смельчаков, и китобойный промысел с каждым годом развивался все больше. Четыреста лет назад на берегу Шпицбергена вырос город Смеренбург. «Смеренбург» значит «Сальный город», и недаром он получил такое название. Сотни китобойных кораблей промышляли в Полярном море, привозили в Смеренбург добычу и торопились назад, в море, на охоту. А в бухте, прямо в воде, тушу кита разрезали «на куски, по частям вытаскивали на берег, закладывали в котлы, вытапливали жир и сливали его в бочки.
Каждый год в Смеренбург съезжались тысячи салотопов, бочаров, бондарей. Туда же ехали корабельные мастера, сапожники, портные, врачи, музыканты — все стремились погреть руки у жарких смеренбургских костров и урвать долю из богатой добычи китобоев.
Нелегко давалась китобоям эта добыча. Китов тогда били вручную. Собирались смелые моряки, снаряжали парусный корабль и шли в море, в такие места, где пасутся киты. Высоко над палубой в бочке, привязанной к верхушке мачты, стоял зоркий матрос. Он внимательно оглядывал горизонт. И как только замечал фонтан кита — судно поворачивало туда, с корабля спускали шлюпки, и начиналась охота.
Гребцы на шлюпках подходили вплотную к киту, и самый ловкий моряк всаживал в бок или в спину киту гарпун — длинное копье с острым ~ железным наконечником и с зазубринами, как на рыболовном крючке.
Вот тут и начиналось самое страшное. С одного удара кита не убьешь. Нужно несколько длинных копий всадить в него, прежде чем он погибнет. А раненый кит не станет дожидаться. После первого же удара, шлепнув хвостом, кит ныряет и быстрее всякой лодки уплывает подальше от опасности.
Чтобы не отстать от кита, не потерять его, к гарпуну привязывали прочную веревку, а другой конец веревки закрепляли на носу лодки.
Кит не разбирал дороги. Иногда он нырял вглубь — «мерил дно», как говорили китобои, и, бывало, нырял так глубоко, что нехватало веревки и лодка ныряла вслед за китом. Иногда кит мчался вперед. За ним мчалась лодка. Если на пути были только крутые волны, тогда стонали от напряжения крепкие дубовые борта, соленые брызги обдавали отважных китобоев, но все это их не пугало. А вот когда на пути попадалась другая лодка, или льдина, или борт корабля, — тогда, если не успевали обрубить канат, лодка раскалывалась на куски. Бывало и так, что веревка случайно захлестывала и утаскивала в воду кого-нибудь из китобоев, а нередко раненый кит, шлепнув хвостом, разбивал лодку в щепы. Чаще всего кит просто срывался с гарпуна и уходил.
Но зато если уж гарпун прочно застревал в туше кита и все сходило благополучно, весь экипаж судна, от капитана до последнего матроса, получал хорошие барыши. Вот поэтому шли китобои в море и рисковали.
За трудную работу, за риск, за опасности, ожидавшие китобоев в полярных морях, платили тысячи богатых и бедных людей. Платили рыбаки, которым нужна была ворвань для пропитки сетей. Платили кожевники, которым нужен был жир для выделки кож. Платили ремесленники, у которых в бедных мастерских горели каганцы, наполненные китовым жиром. Платили короли и графы, замки которых освещались тысячами плошек. А за китовый ус платили богатые дамы. Из китового уса в то время делали обручи для широких юбок — кринолинов,- планки для корсетов и огромные гребни, которыми знатные красавицы украшали свои прически.
Спрос на китовый жир и китовый ус рос с каждым годом, и каждую весну все больше и больше китобоев ходило на промысел в море.
У берегов Шпицбергена китобоскатч новые китовые пастбища. Их корабли шли в южные полярные моря, и на Дальний Восток, и к берегам Новой Зеландии. Китобои открывали новые земли и острова и с каждым годом больше и больше узнавали о китах. Они уже знали, что кит не рыба, а теплокровное животное, которое дышит воздухом, рожает детенышей и кормит их молоком. Они уже знали, что киты — безобидные твари, что питаются они самой мелкой рыбешкой и маленькими морскими рачками. Знали, что у этого огромного зверя узкая глотка, и не то что корабль, а даже крупную рыбу не может проглотить самый большой кит. Многое узнали китобои о китах, но все-таки и для них в море оставались сюрпризы и неожиданности.
Лет двести назад страшная буря унесла в Тихий океан маленькое китобойное судно, промышлявшее у берегов Америки. В открытом море китобои встретили необыкновенного кита. Это был кит-головастнк. Больше трети его длины составляла сгромная голова. Убили этого кита и удивились еще больше. Спокон веку знали, что у китов нет зубов.
А у этого на нижней челюсти торчали в обе стороны острые зубы, белые и крепкие, как слоновая кость, а в голове, как в бочке, был закупорен жидкий жир, который на воздухе затвердел и превратился в вещество, похожее на воск.
На берегу китобои выгодно продали свою необыкновенную добычу, и с тех пор в Тихий океан стали ходить китобойные корабли специально за этими зубастыми китами — кашалотами.
Убив такого кита, топором прорубали у него в голове дырку и как из проруби ведрами вычерпывали кашалотовый жир — спермацет. Сейчас этот жир идет на лучшие сорта мыла, а в то время из него делали самые дорогие свечи.
Киты встречались повсюду в море, но в разных морях они были разные. На севере у кромки льдов паслись ленивые тяжелые гренландские киты. Их легко было убивать, но они попадались все реже. В Тихом океане плавали кашалоты, но и они встречались не часто. А в теплых южных морях резвились быстрые, как дельфины, киты-полосатики. Они заходили в бухты и в заливы, точно нарочно, чтобы подразнить китобоев. Но убить полосатиков ручным гарпуном очень трудно. Полосатики планесколько секунд, чтобы подышать, и, выбросив высокий фонтан воды, снова надолго скрываются в глубине моря.
Гренландских китов повыбили. С каждым годом охота становилась труднее. И китобои старались придумать такое оружие, которое сразу убивало бы любых китов с большого расстояния.
Всем было ясно: тут нужна пушка. Но не простая. Стрелять в кита из обыкновенной пушки бесполезно: мертвый кит утонет. Значит, нужно придумать такое устройство, чтобы как-нибудь сразу привязывать убитого кита и подтягивать его к кораблю. И вот шестьдесят лет назад один капитан придумал это устройство. Он сделал пушку, которая стреляла коротким стальным гарпуном, привязанным к длинному канату. Гарпун попадал в кита, застревал в нем, как якорь, и выходило, что убитый кит оказывался привязанным к кораблю. А чтобы вернее поразить кита, на конец гарпуна стали привинчивать острую гранату, начиненную порохом, которая взрывалась внутри раненого зверя.
Одну за другой стали ставить такие гарпунные пушки на китобойных судах. Одни за другим торопились в море по-новому вооруженные китобои. И вдруг, вместо того чтобы итти за новой добычей, китобойные корабли встали на якоре и на много лет совсем прекратили промысел. Это случилось потому, что как раз в то время научились добывать из нефти дешевый керосин и яркий свет керосиновых ламп по всему миру заменил коптящие огоньки жировых плошек и дорогие спермацетовые свечи. А тут и китовый ус упал в цене. Кринолины вышли из моды. Планки для корсетов научились делать из стали. Казалось, что китобойное дело совсем умирает. Но прошло еще несколько лет, и снова поднялись цены на китовый жир. Люди научились очищать жидкую ворвань, превращать ее в твердое сало. Это сало прекрасно шло в пищу и было лучшим сырьем для приготовления мыла.
бойная база, на нем стояли котлы для вытопки сала, баки для хранения китового жира, запасы угля, продовольствия и снаряжения. А рядом с базой шли китобойцы — маленькие быстроходные пароходики, на которых ничего не было, кроме гарпунной пушки, машины и запаса угля на день работы. Единственное сходство со старыми китобойными кораблями заключалось в высокой мачте и узкой бочке на ее верхушке. И так же как в древние времена, в бочке стоял зоркий матрос, оглядывал горизонт и высматривал в море фонтаны китов.
И самая охота стала не та, что прежде. Без тяжелой изнурительной гребли, без особого риска, китобоец на полных парах догоняет кита, и гарпунер, выждав момент, когда кит вынырнет, чтобы подышать, наводит пушку и спускает курок. Тяжелый гарпун вонзается в спину кита, граната взрывается, и убитый кит медленно погружается в покрасневшую от крови воду. Тогда дают пар в лебедку, канат наматывается на барабан и тушу кита подтягивают к борту. Тут бы бросить ее, итти за другим китом, да нельзя — утонет. И ■ вот придумали накачивать кита воз’ духом. Раздувшийся кит, как мячик, » плавает по волнам, а чтобы не потерять его в море, прямо в брюхо ему втыкают высокую мачту с фла— гом. Вот так от зари до зари китобойцы били китов, приводили их на буксире к базе, а там прямо под бортом разделывали китовую тушу и по кускам поднимали на палубу.
Но работать под бортом в открытом море, особенно когда задувал свежий ветер и поднималась волна, было очень трудно.
И вот совсем недавно, всего двадцать лет назад, убитых китов стали поднимать на палубу целиком. В корме корабля устроили широкую наклонную площадку — «слип» — и лебедками научились втаскивать китов прямо на палубу. А на палубе тушу кита можно уже разделывать как угодно.
В тысяча девятьсот тридцать втором году первая советская китобой-пая флотилия, во главе с китобойной базой, вышла на промысел к берегам Камчатки. У советских китобоев дело пошло хорошо.
Совсем недавно новая советская л китобойная флотилия «Слава» под командой знаменитого полярного капи«Алеут» — большой корабль, а «Слава» почти втрое больше.
Тысячи тонн драгоценного китового жира каждый год привозит с промысла «Алеут», а «Слава» привезет еще больше.
У «Алеута» три китобойца, у «Славы» их восемь. А промышляет новая советская китобойная флотилия в южных полярных морях, где китов много больше, чем на Камчатке.
«Слава» — огромный пароход. Но это не просто пароход. Это целая пловучая фабрика. Здесь все приспособлено для того, чтобы поскорее разделать огромную китовую тушу.
Как только китобоец с добычей
подходит к корме «Славы», толстые стальные канаты пропускают в отверстие слипа, обматывают цепью хвост кита, прикрепляют к канату и мощными лебедками вытаскивают из воды прямо на палубу. Палуба на «Славе» ‘просторная, там можно обработать сразу несколько китов, и все же становится тесно, когда китобойцы приходят с хорошей добычей.
Вооружившись острыми, как бритвы, кривыми ножами на длинных ручках, «мясники» обступают тушу кита и принимаются за разделку. Длинные куски китового сала i сколько тонн весом каждый лебед ками поднимают на специальных мач тах, на весу режут на «маленькие» — килограммов по 50 — кусочки и лезными крючьями сбрасывают в гор ловины огромных мясорубок, уста новленных под палубой. Оттуда спе циальными транспортерами размельченное сало закладывают в варочные котлы и готовый жир сливают в баки.
Пока вываривается жир, лучшие куски мяса отделяют от туши и переносят в консервный цех. Там мастера кулинары укладывают их в банки добавляют соль, перец, томат… Бан ки закрывают, закатывают, проваривают в автоклавах и запечатывают в ящики готовые вкусные консервы.
А все остатки туши — внутренности, плавники, кости — дробят, режут пилят, размалывают, варят, cjmiaT и получается жир и тук — серая су хая мука, которая служит прекрасным кормом для скота и домашней птицы.
Когда «Алеут» первый раз вышел на промысел, с каждым китом возились чуть ли не сутки. Теперь научились за полтора — два часа целиком разделывать тушу. И все-таки редко когда на палубе «Славы» бывает пусто. Китобойцы одного за другим приводят к корме «Славы» убитых китов.
День и ночь гремят лебедки на палубе огромного корабля. На мостике несут вахту штурманы и матросы. А глубоко в трюмах гудят форсунки паровых котлов, крутятся роторы машин электростанции, стучат молотки в мастерских… Кочегары, токари, телефонисты, технологи, врачи, повара, парикмахеры, киномеханики — кого только нет на «Славе»!..
И всем хватает работы. Ведь нужно не спуская глаз следить за варочными котлами, за транспортерами, < за дробилками. Нужно ремонтировать пушки и гарпуны, нужно чтобы все механизмы огромной пловучей фабрики работали безотказно. Иначе все станет, и флотилия китобойцев, завалив палубу «Славы» китами, замрет у борта без дела…
Далеко от земли, в холодных морях Антарктики, трудятся советские китобои.
На много месяцев оторваны они от родных берегов. Но каждое утро высоко над палубой «Славы», над волнами полярного океана поднимается красный советский флаг, и смелые моряки ни на минуту не забывают о Родине. Они трудятся и знают: каждый день их труда, каждая тонна добытого ими жира — это их вклад в дело новой сталинской пятилетки,
СОКРОВИЩА АТОМНОГО ЯДРА
ПЛОХО ПОСТРОЕННЫЕ ЯДРА
/СЛЕДУЮЩИЙ шаг в познании ^ тайн атомного ядра сделали французские ученые Ирэн Кюри — дочь Марии Склодовской-Юори — и ее муж, Фредерик Жолио.
Продолжая опыты Резерфорда по бомбардировке атомных ядер, супруги Жолио-Кюри искусственно получили неизвестные в природе изотопы различных элементов. Новые близнецы природных ядер отличаются от них либо недостатком, либо избытком
Обычное атомное ядро элемента фосфора (фосфор-31) состоит из 15 протонов и 16 нейтронов. Искусственно же получен не обнаруженный в природе фосфор-30, в его ядре на I нейтрон меньше. Наоборот, в ядре искусственно приготовленного изотопа натрия (натрий-24) на 1 нейтрон больше, чем в природном натриевом ядре.
И вот оказалось, что ядра с недостатком или избытком нейтронов по сравнению с обычными, встречающимися в природе атомными ядрами неустойчивы. Они радиоактивны. Они самопроизвольно, без всякого воздействия со стороны, распадаются, образуя новые, уже устойчивые ядра.
Так были получены искусственные радиоактивные элементы. Изучение их показало, что не только очень тяжелые ядра неустойчивы. И у легких элементов прочна далеко не всякая комбинация протонов и нейтронов. Устойчивы только некоторые комбинации, остальные распадаются без всякого толчка со стороны. Половина ядер натрия-24, содержащих на 1 нейтрон больше обычного, распадается за 15 часов. Ядра же фос-фора-30, в которых на 1 нейтрон меньше обычного, настолько непрочны, что половина их успевает взорваться всего за три с четвертью минуты.
Но если уменьшение числа нейтронов хотя бы на один делает атомное ядро непрочным, то очевидно, что атомные ядра, построенные только из протонов, вообще существовать не могут. И действительно, единственное известное в природе атомное ядро без нейтронов — это сам протон, ядро атома водорода. Во всех остальных атомных ядрах обязательно присутствуют нейтроны.
Нейтроны в ядре как бы скрепляют между собой протоны. Если в кирпичной кладке цемента слишком мало, — постройка непрочна, потому что цемента нехватает для связывания всех кирпичей. Если цемента слишком много, постройка также непрочна, потому что между кирпичами создаются слишком большие зазоры из хрупкого цемента. Как недостаток, так и избыток нейтронов плохо отражаются на устойчивости атомных ядер.
СТРОИТЕЛЬНЫЕ ДЕТАЛИ АТОМНОГО ЯДРА
Т-Г АЗАЛОСЬ бы, если ядро неустойчиво из-за лишнего нейтрона, он-то и должен вылетать из ядра при распаде!
В действительности же вылетает отрицательный электрон. При этом один из ядерных нейтронов превращается в протон, правильное соотношение между протонами и нейтронами восстанавливается, и образуется устойчивое ядро. Из ядра натрия-24, которое содержит 11 протонов и 13 нейтронов, после выбрасывания электрона получается ядро, содержащее уже 12 протонов и 12 нейтронов. Такое ядро устойчиво, оно известно в природе—это один из изотопов элемента магния (магний-24).
Если же ядро непрочно из-за недостатка нейтрона, то правильное соотношение между протонами и нейтронами восстанавливается тем, что один из ядерных протонов превращается в нейтрон. Ядро фосфор а-30, которое содержит по 15 протонов и нейтронов, после такого превращения переходит в новое ядро, состоящее из 14 протонов и 16 нейтронов. Такое ядро устойчиво, оно известно в природе — это один из изотопов элемента кремния (кремний-30), входящего в состав обыкновенного песка.
Превращение нейтрона в протон сопровождается выбрасыванием из ядра отрицательного электрона. Оказалось, что превращение протона в нейтрон сопровождается выбрасыванием из ядра частицы, о которой мы до сих пор еще не говорили, — положительного электрона.
Положительные электроны были открыты только в 1932 году. Они получили название позитронов. Позитроны отличаются от электронов только знаком заряда. Величина же заряда, размеры и вес позитрона и электрона совершенно одинаковы.
И вот возникает вопрос: если атомное ядро состоит только из протонов и нейтронов, откуда в нем берутся электроны и позитроны?
Точный ответ на это наукой еще не найден, это — дело будущего. Возможно, что протоны и нейтроны — частицы не простые, а сложные. Может быть, они сами состоят из более мелких деталей. Решение этих загадок — очередная задача науки.
АТОМ НЕИСЧЕРПАЕМ
ПО известным законам физики, разноименно заряженные частицы — положительные и отрицательные — притягиваются друг к другу. Но одноименно заряженные — отталкиваются, и тем сильнее, чем они ближе друг к другу.
Следовательно, по известным законам физики сложить сколько-нибудь прочную постройку из одноименно заряженных протонов нельзя. По этим известным законам, ни одно атомное ядро не может существовать сколько-нибудь длительное время, оно должно немедленно развалиться на части из-за взаимного отталкивания протонов.
А между тем неисчислимое количество атомных ядер преспокойнейшим образом существует в природе.
Вывод отсюда может быть только один: помимо известных, открытых уже законов природы существуют и неизвестные, которые науке еще только предстоит открыть. Среди таких не открытых пока законов —и тот, на основании которого возникают силы притяжения между частицами, входящими в состав атомного ядра.
Некоторые ученые предполагают, что протоны и нейтроны в атомном ядре не сидят спокойно рядом друг с другом. Нейтроны и протоны внутри ядра непрерывно превращаются друг в друга, как бы меняются своим положением. А за счет этого внутриядерного «обменного» процесса возникают особые «обменные» силы, которые и спаивают все части ядра в одно прочное целое.
До конца разгадать природу этих сил — еще одна очередная задача атомного учения.
Еще в начале XX века, вскоре после открытия электрона, величайший ученый нашего времени Владимир Ильич Ленин научно обосновал неизбежность открытия новых тайн атома. Он доказал, что неисчерпаемы тайны атома и электрона, которые предстоит изучать науке. Задача науки—не пугаться новых открытий, а смелее завоевывать их и быстрее ставить на службу человечеству.
«Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней», — писал Владимир Ильич, и эти слова нашего учителя освещают работникам науки правильный путь к проникновению в тайны атома.
СОКРОВИЩА АТОМНОГО ЯДРА
СЛИ природа внутриядерных сил полностью не разгадана до сих пор, то о величине их стало известно сразу же после открытия радиоактивных веществ.
Заметили, что кусочки радия всегда немного теплее, чем окружающие тела. Очевидно, при распаде радиевых ядер выделяется тепло. Измерили его. Получилось, что 1 грамм радия выделяет около 140 калорий в час — тепло, которым 140 граммов воды можно нагреть на 1 градус.
На первый взгляд—не так уж много. При сгорании 1 грамма углерода выделяется 7833 калории — в 56 раз больше. Но грамм углерода сгорел, 7833 калории тепла выделились— и на этом все кончено. Радий же выделяет свои ежечасные 140 калорий час за часом, день за днем, год за годом. Уже через 56 часов он перекрывает теплоотдачу углерода и продолжает выделять тепло дальше. Процесс ослабевает настолько медленно, что даже через сотню лет почти не обнаруживается уменьшение количества тепла, ежечасно выделяемого граммом радия. Лишь через 1560 лет это количество уменьшится вдвое. Если бы теплота сгорания грамма углерода выделялась так же медленно, за счет ее в 1 час нельзя было бы нагреть на 1 градус даже половину миллиграмма воды. Всего при полном распаде 1 грамма радия выделяется около 2,7 миллиарда калорий — в 350 тысяч раз больше, чем при сгорании 1 грамма углерода.
И все это колоссальное количество теплоты выделяется радиоактивными веществами за счет запасов энергии атомного ядра. Распадаясь, радиоактивные ядра выбрасывают из себя частицы. А с вылетом их выделяется и внутриатомная, ядерная энергия, за счет которой эти частицы удерживались в ядре. Но когда попытались использовать колоссальные запасы ядерной энергии радиоактивных веществ, — из этого ничего не получилось. И не только потому, что радия на земле так мало, что за полвека с момента его открытия во всем мире не добыто в общей сложности и килограмма радия. А главным образом потому, что хотя при полном распаде 1 грамма радия и выделяется столько же тепла, как при сгорании 350 килограммов каменного угля, но тепло это выделяется буквально «в час по чайной ложке»: пе более 140 калорий в час.
Все попытки ускорить распад радиевых ядер не привели ни к чему. Ни охлаждение до низких температур, ни нагревание до самых высоких температур, какие только может достичь современная техника, ни какие-либо иные методы воздействия не увенчались успехом. В любых условиях распадается только одно ядро из каждых 72 миллиардов атомных ядер радия — не меньше и не больше.
И только когда измерили скорость осколков, вылетающих при распаде ядер радия, стало понятным такое удивительное «равнодушие» к внешним воздействиям. Осколки выбрасываются со скоростью до 20 тысяч километров в секунду — такой «толчок» получают они за счет энергии радиевого ядра. Молекулы воздуха при обычной температуре двигаются со скоростью всего около полукилометра в секунду, и чтобы они смогли угнаться за осколками радиевых ядер, воздух пришлось бы нагреть до температуры 65 миллиардов градусов. Только такие температуры могло бы «почувствовать» ядро радия. Самые же высокие температуры, какие только может создать современная техника, в миллионы раз меньше. Пытаться воздействовать с помощью этих температур на скорость радиоактивного распада — то же, что пытаться подогреть раскаленный добела кусок железа собственным дыханием.
Изучение радиоактивных процессов приоткрыло краешек завесы, за которой скрыты сокровища атомного ядра. Дальнейшие исследования позволили в некоторых случаях сорвать эту завесу совсем. Картина обнажилась фантастическая.
Ядро атома гелия построено из 2 протонов и 2 нейтронов. Энергия, связывающая эти частицы в атомных ядрах, содержащихся в 1 грамме гелия, равна 175 миллиардам калорий. Надо сжечь 20 тонн каменного угля, чтобы получить энергию, равную внутриатомной энергии 1 грамма.
ПЕРВЫЕ НЕУДАЧИ
ЗАДАЧА состояла в том, чтобы освободить эту энергию, причем не крошечными порциями, какими отдает ее радий, а сразу в значительных размерах. Над этой задачей и бились с величайшим усердием ученые, начиная с Резерфорда, который осуществил первое ядерное расщепление в 1919 году. В 1932 году удалось произвести ядерное превращение, которое особенно убедительно показало, что надежда на использование внутриатомной энергии — не пустой звук.
В этом году удалось, бомбардируя ядра атомов металла лития протонами, превратить их в ядра гелия. Из ядра лития и протона получается 2 ядра гелия. Одновременно выделяется энергия: около 390 миллиардов калорий на каждый грамм протонов — столько же, сколько при сгорании 45 тонн каменного угля (3 вагона угля!).
Казалось бы, задача решена. Но…
Но эти 390 миллиардов калорий на грамм протонов выделяются только в том случае, если все без исключения протоны, вместе весящие I грамм, попадут в ядра лития и разобьют их на части. Протонов в одном грамме приблизительно 600 тысяч миллиардов миллиардов —и столько же попаданий должно произойти, чтобы выделилось то количество энергии, о котором идет речь. В действительности же в мишень — ядро лития— попадает всего один снаряд — протон — приблизительно из миллиона. ..
Не трудно понять причину плохой меткости «атомных артиллеристов». Вспомним, какую ничтожную часть общего объема вещества занимают атомные ядра. В слитке лития объемом 1 кубометр на их долю приходится не более одной десятимиллионной части кубического миллиметра. К тому же «атомные артиллеристы» не видят свою сверхкрошечную цель. Их можно сравнить со слепым охотником, который непрерывной стрельбой наугад пытается попасть в уток, летящих на расстоянии полукилометра друг от друга.
Но даже если бы удалось стрелять по атомным ядрам без промаха, это еще не решило бы задачу получения внутриатомной энергии.
В самом деле, представьте себе, что каждая молекула какого-нибудь топлива, например бензина, сгорает только сама, не поджигая соседние молекулы. В одном миллиграмме бензина содержится 6,7 миллиарда миллиардов молекул — и столько раз пришлось бы производить зажигание в цилиндре двигателя, чтобы сжечь всего 1 миллиграмм бензина. Не далеко уедешь на таком горючем.
Но ведь именно такой процесс происходит при бомбардировке ядер лития протонами. Расщепляется только то ядро, в которое попал протон. Остальные спокойно ожидают своей очереди. Процесс неспособен поддержать сам себя, как поддерживает себя горение любого топлива, когда одна загоревшаяся молекула поджигает соседние, те — своих соседей и т. д. Это было главным препятствием на пути к овладению внутриатомной энергией.
Выход из тупика наметился в 1939 году, когда были открыты ядерные процессы совершенно нового
НОВЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ
ОТКРЫТИЕ произошло в результате интереснейшей работы по получению новых, не существующих в природе химических элементов.
Все известные на Земле тела построены из 92 химических элементов — 92 сортов атомов, отличающихся друг от друга прежде всего величиной положительного заряда ядра. Этот заряд растет от 1 у первого элемента — водорода — до 92 ^последнего — урана, — и в порядке возрастания заряда ядра элементы располагаются в периодической системе Менделеева.
Мы уже знаем, что атомные ядра, содержащие на один нейтрон больше, чем встречающиеся в природе, непрочны. Лишний нейтрон внутри такого ядра превращается в протон, причем из ядра вылетает электрон. Заряд ядра повышается на единицу— вместо незаряженного нейтрона появляется протон, а эта частица имеет один положительный заряд. В результате получается атом с порядковым номером на единицу больше. Элемент как бы переселяется в следующую клетку таблицы Менде-
И вот появилась мысль проделать такую операцию над последним элементом периодической системы Менделеева — ураном, заряд ядра которого 92.
Уран подвергли бомбардировке нейтронами. Нейтрон довольно легко проникает в урановое ядро и застревает там, увеличивая атомный вес #а единицу. Из урана-238 получается новый, неизвестный в природе изотоп урана — уран-239. Как и другие атомные ядра с лишним нейтроном, уран-239 выбрасывает из себя электрон, причем лишний нейтрон внутри ядра превращается в протон. Заряд ядра повышается на единицу — и получается новый, неизвестный в природе элемент с зарядом ядра 93 и атомным весом 239.
Новый элемент занял в системе Менделеева место № 93 — за ураном. По примеру солнечной системы, в которой вслед за планетой Ураном идет планета Нептун, элемент № 93 был назван нептунием.
Оказалось, что и у нептуния в ядре соотношение между протонами и нейтронами неустойчивое. Ядро нептуния уже без всякой бомбардировки извергает из себя электрон, причем один нейтрон опять-таки превращается в протон. В результате образуется ядро еще одного нового элемента, с зарядом 94 и атомным весом 239. Этот элемент занял в таблице
При бомбардировке лития протонами, протон врывается в литиевое ядро, состоящее из 3 протонов и 4 нейтронов. Получается неустойчивое ядро из 4 протонов и 4 нейтронов, которое в следующий момент распадается на два гелиевых ядра с выделением огромного количества энергии.нептунием. В семье планет солнечной системы за Нептуном идет Плутон. Идущий за нептунием элемент № 94 был назван плутонием.
Таким образом, разгадывая тайны атомного ядра, люди не только изучили существующие в природе элементы, но и создали новые, которых в природе нет. Соревнование человека с природой и здесь окончилось победой человека. Кроме нептуния и плутония, получены уже элементы с порядковыми номерами в таблице Менделеева 95 — америций (назван в честь Америки) и 96—кюрий (назван в.честь Марии Склодовской-Кюри). И может быть, недалеко время, когда наряду со «старыми» элементами, которые поставляет нам природа,— железом, медью, алюминием и другими — мы будем использовать для своих нужд и новые, искусственно созданные элементы.
ЦЕПОЧКА ЯДЕРНЫХ ПРОЦЕССОВ
ОБСТРЕЛИВАЯ нейтронами уран, ученые сначала обращали внимание только на уран-238. Это и понятно: среди 1000 атомов природного урана на долю урана-238 приходится 993 атома и только 7 — на долю урана-235. Но именно этот редкий изотоп урана дал первую возможность овладеть энергией атомного ядра.
Как показали исследования, ядро урана-235 отличается особой громоздкостью и «рыхлостью». В это ядро очень легко проникают не слишком быстрые нейтроны. А когда такой нейтрон ворвется в ядро урана-235, оно разваливается на две примерно равные части. При этом из расколовшегося ядра вылетают 2—3 нейтрона.
Но эти 2—3 нейтрона могут сами попасть в соседние ядра урана-235 и расщепить их надвое, причем опять-таки при каждом делении вылетят еще 2—3 нейтрона, которые, в свою очередь, попадут в следующие ядра урана-235, и т. д. Возникнет целая цепочка ядерных превращений, которые будут происходить уже без участия нейтронов со стороны. Процесс будет поддерживать сам себя, необходимость взрывать каждое ядро в отдельности отпадает.
Так был открыт саморазвивающийся, или, как его иначе называют, цепной, ядерный процесс. А вместе с тем появилась и реальная возможность овладения внутриатомной (ядерной) энергией. Потому что при каждом делении атомного ядра урана-235 выделяется почти в 50 миллионов раз больше энергии, чем при сгорании одного атома углерода.
ВСПЫШКА МАЛЕНЬКОЙ ЗВЕЗДЫ
НО от появления возможности до ее осуществления на практике — путь очень длинный и трудный.
Во-первых, надо было научиться разделять изотопы урана. Из них только уран-235 легко расщепляетсяна две половины с выбрасыванием 2—3 нейтронов. Ядро же его близнеца — урана-238 — большей частью захватывает попавший в него нейтрон без расщепления. Но в природных урановых рудах урана-235 в 140 раз меньше, чем урана-238. Разделить же изотопы — задача исключительно сложная. Разница в их свойствах так мала, что они одинаково растворяются в одних и тех же жидкостях, обладают почти одинаковыми электрическими и магнитными свойствами и т. д. Самое «ощутимое» различие между атомами урана-235 и урана-238—разница в весе. Но и она составляет не многим более одного процента. Немудрено, что из тонны природного урана может быть получено с невероятными трудностями всего лишь около 10 граммов урана-235.
Второе препятствие на первых порах казалось совсем страшным. Сможем ли мы управлять внутриатомной энергией? Не получится ли так, что, раз начавшись, цепной процесс ядерного деления будет развиваться неудержимо, выйдет из-под контроля и это приведет к мировой катастрофе?
От правильного решения этого вопроса зависела вся дальнейшая судьба работы по овладению энергией атомного ядра. Ведь при расщеплении всех ядер в одном килограмме урана-235 выделится энергии не меньше, чем при взрыве 15—20 тысяч тонн одного из сильнейших взрывчатых веществ — тринитротолуола (тротила). Понятна опасность, которая возникла бы, если процессом расщепления управлять нельзя.
К счастью, все обстоит благополучно. Далеко не всякий нейтрон может расщепить ядро урана-235. На это способны лишь довольно медленные нейтроны. Из делящихся же урановых ядер вылетают настолько быстрые нейтроны, что они должны пройти довольно длинный путь, довольно долго потолкаться среди атомов, прежде чем скорость их уменьшится до нужных размеров. Если кусок урана-235 недостаточно велик, то эти быстрые нейтроны просто-напросто вылетят из него, не успев расщепить другие урановые ядра. Цепной продесс деления ядер в малом куске не
Цепной процесс может лишь в куске урана-235 весом в несколько килограммов. Меньшие куски безопасны. Их можно хранить и перевозить. Но стоит только соединить несколько малых кусков в один кусок нужного размера — и большая часть нейтронов не будет уже успевать вырваться наружу. Путь их среди атомов урана удлинится настолько, что, не успев выбраться из куска, они потеряют свою скорость и неминуемо налетят на какое-либо из ядер урана-235. Начнется цепной процесс.
В несколько мгновений число делящихся ядер колоссально возрастет, а одновременно возрастет и количество освобожденной ядерной энергии. Температура в куске урана почти мгновенно поднимется до фантастических размеров — более 20 миллионов градусов. Произойдет как бы [ маленькой звезды.
Мощные потоки световых, тепловых, рентгеновских лучей, целые ливни нейтронов, протонов, электронов, позитронов вырвутся из этой искусственной, руками человека созданной звездочки, ослепляя, сжигая, поражая встречающиеся на их пути клетки и ткани живых организмов, разрушая, сжигая, превращая в искусственные радиоактивные вещества близлежащие тела мертвой природы. Затем колоссальное давление, которое внутри взрывающегося куска достигнет многих миллиардов атмосфер, разнесет эту крошечную звездочку по всем направлениям, и цепной процесс в тех частях уранового куска, которые еще не успели принять в нем участие, прекратится.
Так протекает взрыв атомной бомбы.
спокойный ядерный процесс
Освобождение энергии атомного ядра может происходить и не в такой катастрофической форме, пригодной только для целей разрушения и уничтожения. Оно и в форме спокойного, легко регулируемого процесса, который вполне можно использовать для промышленных целей. И что особенно интересно — такой процесс много проще технически, а значит, и гораздо дешевле.
Особенность «спокойного» процесса — в том, что он не требует разделения изотопов урана. А ведь это — самая трудоемкая и дорогая операция из всех, которые применяются в «атомной» промышленности.
Применяется обычный, природный уран —смесь урана-235 и урана-238. Этой смеси берется очень много — несколько тонн. Но получить тонны обычного урана несравненно легче, чем миллиграммы чистого урана-235.
Куски урана помещают между прослойками из специальных «замедлителей нейтронов», например очень чистого графита. Быстрые нейтроны, вырывающиеся при делении ядер урана-235, попадают в прослойку замедлителя и, проталкиваясь между его атомами, теряют большую часть своей скорости. Пройдя слой замедлителя, нейтроны — теперь уже медленные — снова влетают в слой урана, встречая на пути ядра урана-235 и урана- 238. Но в ядрах урана-238 медленные нейтроны почти не застревают. Большая часть нейтронов продолжает свой путь, пока не налетит, наконец, на ядра урана-235.
Цепной процесс развивается здесь гораздо медленнее, чем в чистом уране-235, и скорость этого процесса можно регулировать по желанию. Выделяющуюся энергию можно успеть отвести с помощью, например, воды, которая, омывая аппарат, будет превращаться в перегретый пар высокого давления. Этот пар, полученный за счет внутриатомной энергии, и послужит для приведения в действие паровых турбин и иных двигателей.
Особенно важно то, что в таком «спокойном» процессе используется и уран-238. Часть быстрых нейтронов, не успев еще дойти до слоя замедлителя, а также и часть медленных нейтронов, обязательно ворвется в некоторые ядра урана-238 — ведь эти ядра встречаются на их пути в 140 раз чаще, чем уран-235! Образуется уран-239. Но мы уже знаем, что уран-239 неустойчив и превращается сначала в элемент нептуний, а затем — в плутоний.
Плутоний же, оказывается, по отношению к медленным нейтронам ведет себя почти совершенно так, как уран-235. Ядро плутония тоже делится пополам, и при этом освобождается такое же огромное количество ядерной энергии и вылетает столько же новых нейтронов — застрельщиков дальнейшего ядерного процесса.
Вовлечение в ядерный процесс урана-238 необычайно облегчает добывание внутриатомной энергии. Шутка ли сказать — использование природного урана повышается в 140 раз!
Если же внутриатомная энергия потребуется не для энергоцентралей, а для каких-либо гигантских взрывных работ — например для расчистки больших пространств полярных морей от льда или для прокладки ущелий для дорог в скалистых горах,— то и в этом случае нет нужды разделять изотопы урана. Вместо урана-235 можно применять плутоний, полученный из урана-238. Выделить же плутоний из смеси с ураном гораздо легче, чем разделить изотопы урана. Ведь в отличие от урана-235, плутоний отличается от урана-238 своими химическими свойствами.
БЕЗ ПОМОЩИ СОЛНЦА
Р О подсчетам покойного академика ‘ ‘ А. Е. Ферсмана, запасы урана на Земле значительно меньше, чем запасы углерода в растениях, угле, торфе, нефти и т.д. Но при расщеплении урана выделяется в миллион раз больше энергии, чем при сгорании того же количества углерода. 1 килограмм урана дает столько же энергии, сколько 1 700 000 килограммов бензина. Отсюда ясно, какие огромные преимущества сулит использование внутриатомной энергии для промышленных целей, особенно в местностях, далеких от залежей угля и нефти.
Все виды энергии, с которыми до сих пор имел дело человек, в конечном счете происходят от энергии Солнца. Это солнечные лучи заставляют передвигаться вдоль земной поверхности воздушные массы, создавая то, что мы называем ветром. Это солнечные лучи испаряют воду океанов, создавая облака и тучи, от которых зависит питание водяных потоков — рек. Это солнечные лучи снабжали теплом и светом причудливые доисторические растения, которые превратились со временем в торф, уголь, нефть. Энергия ветра, воды, тепловая энергия — все это в конечном счете энергия далекого Солнца.
Где же источник энергии самого Солнца?
По предположениям современной науки, свою энергию Солнце получает, по всей вероятности, за счет процессов превращения атомных ядер. Энергия Солнца — это ядерная, внутриатомная энергия. Только такой мощный источник способен бесперебойно поставлять в течение многих миллиардов лет те колоссальные количества энергии, которые Солнце излучает в мировое пространство.
Значит, вся энергия, которой мы до
счете, — внутриатомная, ядерная энергия. Но только в конечном счете. Потому что до момента использования в наших двигателях, внутриатомная энергия, выделившаяся на Солнце, проходит целый ряд промежуточ-
Ядерная энергия выделяется в глубинах Солнца. Превращаясь в лучистую энергию, она достигает Земли. Здесь ничтожная доля ее используется зелеными растениями для их роста. При сжигании растительных остатков эта энергия выделяется в виде тепла и служит для превращения воды в пар. В паровых машинах тепловая энергия пара преобразуется в механическую энергию. За счет ее приводятся в движение динамо-машины, которые, наконец, дают нужную нам электрическую энергию.
Каждое из звеньев этой длинной цепочки связано с огромными потерями энергии. Достаточно сказать, что зеленые растения используют не более нескольких сотых долей всей солнечной энергии, попадающей на Землю.
Следуя по пути, указанному Менделеевым, современная наука открыла возможность непосредственного использования ядерной энергии, — без помощи Солнца, у себя на Земле.
Самые неэкономные звенья цепочки при этом полностью исключаются. Ядерная энергия, выделяющаяся в аппаратах для расщепления урана и плутония, непосредственно превращает воду в пар высокого давления, который поступает в турбины электростанций.
В дальнейшем безусловно будут открыты и еще более простые энергетические цепочки. Будут найдены способы непосредственного использования ядерных процессов в новых двигателях. Такие двигатели смогут работать годами без повторных добавок энергетического материала. Ядерной энергии одного килограмма урана-235 достаточно для семилетнего беспосадочного полета самолета с мотором в 2 500 лошадиных сил. Реактивные двигатели, работающие за счет внутриатомной энергии, обеспечат осуществление вековой мечты путешествий.
Много других технических задач, которые кажутся сейчас фантастическими, станут вполне реальными после полного овладения внутри атомной энергией. Одновременно будут решены и многие важные задачи медицины. Среди побочных продуктов, получающихся при проведении спокойного ядерного процесса, так много искусственных радиоактивных веществ, что снабжение любой больницы достаточным количеством этих ценнейших средств лечения рака и других тяжелых болезней будет не труднее, чем снабжение йодом, бинтами, английской солью или ватой.
НА БЛАГО СОВЕТСКОЙ СТРАНЫ
[КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ страны не заинтересованы в мирном использовании внутриатомной энергии. Владельцы угольных и нефтяных приисков, железных дорог и пароходов боятся, что применение энергии атомного ядра лишит их доходов от добычи и перевозки топлива. Капиталисты боятся, что применение внутриатомной энергии сделает ненужным тяжелый труд горняков и увеличит и без того многомиллионную армию безработных, которая неизбежна при капиталистическом строе.Поэтому в капиталистических странах внимание уделяется только использованию внутриатомной энергии для военных целей — для производства атомных бомб.
Совершенно иначе относится к проблеме использования ядерной энергии великий Советский Союз. Коммунистическая партия и советское правительство уделяют огромное внимание всему, что может облегчить труд рабочих, поднять уровень народного хозяйства нашей страны, увеличить благосостояние советских людей.
Советское правительство, верное своей миролюбивой политике, первое предложило всем странам запретить применение атомного оружия, уничтожить имеющиеся запасы атомных бомб и сосредоточить все внимание на вопросах мирного использования внутриатомной энергии.
Перед советскими рабочими, техниками, инженерами и учеными «поставлена ответственнейшая задача. И она будет выполнена. В этом убеждает нас вся история развития науки в нашей стране.
Русские ученые Ломоносов, Бутлеров, Менделеев и другие имеют величайшие заслуги в обосновании и развитии атомного учения. Открытый Менделеевым периодический закон химических элементов впервые в мире указал практический путь к овладению внутриатомной энергией.
Советские ученые — законные научные наследники Ломоносова, Менделеева, Бутлерова — оправдают доверие партии, правительства и всего советского народа и поставят внутриатомную энергию на службу народного хозяйства нашей страны.
По материалам журнала «Знание Сила» 1947 год